Сюрприз для богини - [7]

  Рыж некоторое время обалдело таращился на наставника. Потом призадумался, лоб прорезала вертикальная морщинка, но это не помогло. Он поднял на гостя полный сомнения взгляд.

  - Отец, я не помню ранений. Ничего из того, о чём ты рассказываешь. Очнулся здесь...

  - Рыж, ты мне не веришь?

  Брови куратора приподнялись в немом вопросе, обычно сощуренные глаза округлились от неожиданности. Наставник редко демонстрировал подопечным богатство мимики, требуя умения полностью контролировать каждую мышцу лица, и был в этом деле непревзойдённым примером.

  - Никол, я действительно ничего не помню.

  - Да? Тогда как ты объяснишь это?

  Он вскочил, резко наклонился к раненому и дёрнул вырез мягкой кофты вниз, обнажая верхнюю часть груди. Рыж в замешательстве опустил глаза и недоверчиво уставился на палец наставника, упирающийся в виртуозно выполненную татуировку, изображающую матёрого самца горного льва. Зверь припал на мощные лапы, готовый к прыжку и грозно скалил зубы. Мля! Воин готов был поклясться на чём угодно, что за несколько поворотов до боя кожа над его сердцем была чиста. Он осторожно поскрёб цветную картинку ногтями. Не болит, не чешется... Выглядит так, будто была на этом месте всегда. Взгляд Никола не предвещал ничего хорошего.

  - Варваник, это не просто татуировка. И даже не татуировка вовсе.

  Сердце воина замедлило работу. То, что наставник назвал его полным именем, очень, очень плохой знак. Рыж аж осип от волнения:

  - И что же это?

  - Знак власти! - наставник хмурился и недоверчиво буравил воспитанника взглядом.

  - Чьей?! - изумление Рыжа было неподдельным, Никол хорошо его изучил.

  - А это ты мне ответь. - ведьмак слегка расслабился, откинувшись на спинку кресла.

  Рыж считал себя практичным существом и не имел привычки дёргаться по пустякам, но ситуация ему не нравилась.

  - Николик, я точно ничего не помню. Клянусь!

  - Не лги мне! - прогрохотал ведьмак.

  Его глаза засветились, как у Ники, когда она сильно злилась. Рыж почувствовал болезненное давление на разум. Заклинание правды? В самом деле? Мля, да что здесь происходит?! Он дёрнулся, попытался отвести взгляд, но не успел - боль взорвалась в многострадальной голове, тело покрылось испариной.

  - Отвечай, кто и когда поставил тебе этот знак?

  Глаза резало от яркого света, исходящего от ведьмака. Его лицо заострилось, стало хищным. Инстинкт самосохранения воина забился в истерике, но сбежать он не мог. Вместо этого, будто в кошмарном сне, из его против воли открывающегося рта, потекли слова.

  - Я ничего не помню. Знак вижу в первый раз.

  Сияние исчезло, стало легче дышать. Рыж прикрыл глаза, скрывая от наставника злобный блеск. Сейчас ему нечем ответить, но время придёт... Гость рухнул в кресло, его лицо осунулось и пару сдвигов выглядело постаревшим, потом всё вернулось к нормальному состоянию. Воин уловил мимолётное выражение странной решимости на лице Отца.

  - Верю тебе, Рыж. Прости, но я должен был убедиться.

  Мужчина в мыслях опешил, но ничем не показал, как потрясён первым за время их знакомства извинением наставника. Возможно, это удачный повод что-то выпытать.

  - Никол, а где ребята, Ника? Я их не чувствую. Зачем было блокировать? Это из-за ранений? Что с ними?

  - Рыж... - начал он, отводя глаза, - Мля, я не знаю, как... - наставник снова запнулся.

  Во взгляде воина появилась несвойственная ему растерянность. Ужасная мысль всё-таки пробила себе дорогу в сознание воина. Если он так пострадал, как рассказал ему Отец, то что с остальными? Ведь он-то был далеко от места взрыва. Грудь сдавило, воздух вокруг сгустился, затвердел, с большим трудом проталкивался в лёгкие, не давая нормально вдохнуть.

  - Нет, нет!

  В памяти калейдоскопом замелькали картинки: прощальный взгляд Ники, стрекотание сквирки, странно неподвижные разумные в хижине, острое ощущение смертельной опасности, попытка остановить побратимов. Его не слышат. Ника проскальзывает в открывающуюся дверь. Он несётся вниз по склону, чтобы остановить, предотвратить, защитить. Взрыв, удар. Его тело разлетается вместе с брёвнами из стен дома безумной болью.

  - Не-е-ет! Не-е-ет!!!

  Рыж взревел смертельно раненым зверем, сорвался с кровати. Никол схватил его в охапку, попытался зафиксировать на полу. Справиться с обезумевшим воином в одиночку невозможно, но на помощь уже примчались охранники, целитель и сиделка. Придавили, выкрутили руки, в окаменевшую мышцу хрипящего Рыжа вонзилась игла инъектора. Последнее, что слышит погружающийся в спасительную темноту воин, это укоризненный голос целителя:

  - Ну, что же вы, минейр Николик! Я же предупреждал, аккуратнее надо!

  ***

  Холодно. Он замерзал, медленно покрываясь непробиваемой коркой льда. Сверкающего, переливающегося всеми цветами радуги под равнодушными лучами Интисоль. Прекрасный в своём великолепии и полностью безучастный к боли, радости, удовольствию, жизни и смерти. Внутри воцарилась непостижимая пустота, чувства и желания замерли в вечном безмолвии. А где-то в глубине под невообразимой толщиной льда зрела ярость. Бездонная пропасть, заполненная кипящей лавой. И только ледяной панцирь сковывал её, не позволял прорваться наружу, чтобы выжечь этот поганый мир ко всем богам. Рыж пришёл в себя незадолго до рассвета. Лежал в темноте и слушал ледяное безмолвие, поселившееся в душе. Без боли, страданий и мук. Только почему же так холодно?! Они пришли к нему, когда небо шевельнулось от наступающего рассвета. Пять мягко светящихся фигур зависли напротив кровати. Рыж рванулся с кровати, протягивая руки к самым близким ему существам на Ларринте. Они легко отстранились, отрицательно качнули головами. Воин задохнулся от боли в пустой груди. Разве заледеневшая душа может ТАК болеть? Он вперил взгляд в полупрозрачные фигуры, стараясь впитать ускользающие образы в память.