Сыскарь из будущего - [67]

– Там на телеге еще трофеи от разбойников есть! Много! – крикнул ему вдогонку Николай.

Астений Порфирьевич приостановился, обернулся и сказал безразличным тоном:

– Посторожи пока телегу, а я сейчас дьяка с казначеем к тебе пришлю. Пусть они все опишут и в приказ по описи на склад сдадут награбленное.

Он уже собирался уходить, но тут снова обернулся и внимательно посмотрел на Николая.

– Чуть не запамятовал! Завтра с утра получше оденься! К царю поедем! Вызывает наш правитель нас к себе!

Боярин ушел, а Николай впал в задумчивость, что на этот раз ему готовит судьба? И к добру ли этот вызов на самый верх? Когда о нем Николай рассказал своему крестному, тот вновь засуетился. Приказал прислуге привести в порядок всю праздничную одежду Николая. Крестный прямо весь горел от нетерпения и никак не мог дождаться завтрашнего дня.

Но все когда-то заканчивается и все когда-то начинается. Вороной конь доставил Николая в Кремль. Астений Порфирьевич не упустил возможности еще раз придирчиво с ног до головы оглядеть одеяние Николая, но никаких изъянов не нашел. На чем и успокоился. Наконец двери в Грановитую палату открылись и их пригласили войти. На троне, в окружении лишь нескольких самых доверенных бояр и охраны, сидел Иван Грозный. Среди присутствующих бояр был и друг крестного – думский дьяк Андрей Яковлевич, но он даже не подал и виду, что знаком с Николаем. Царь исподлобья взглянул на вошедших. Те, сняв с головы шапки, поклонились ему и велеречиво поздоровались. Царь лишь коротко кивнул в ответ, а затем подозрительно посмотрел на Николая.

– Мне докладывали о твоих успехах в Твери, чему я всемерно доволен. Ты выполнил мой приказ, и теперь московские купцы, насколько мне известно, беспрепятственно торгуют и ездят по тамошним землям! Но сейчас я желаю говорить не об этом. Тебе удалось пресечь злейшую крамолу – заговор заморских продажных людишек против государства нашего! Мои люди мне уже докладывали, что им удалось добиться признаний от заморских ворогов. Но мне хочется слышать твои выводы о том, что ты думаешь о врагах наших и что они супротив государства нашего и меня замышлять хотели!

– Великий государь наш! Прошу тебя не гневаться, если речи мои не будут тебе по нраву, но таково мое видение замыслов врагов твоих. Если позволишь, то я расскажу, как мне представляются их действия?

Иван Васильевич в знак согласия лишь слегка наклонил голову, и Николай продолжил:

– По твоему поручению, государь, я расследовал обстоятельства гибели боярина Смелякова. Вначале я провел изучение его трупа и пришел к выводу, что он погиб не сам. Его сначала убили узким лезвием шпаги, а затем в ту же рану воткнули его собственный нож. Перед своей гибелью боярин Смеляков боролся со своим убийцей. На это указывал обрывок ткани с золотой пуговицей в его кулаке. Далее я обследовал место гибели боярина Смелякова и пришел к выводу, что убийца его настиг в кустах, когда, прости меня, государь, боярин справлял свою нужду там. Кусты у реки Напрудной в это время скрывали его от остальных участников охоты, чем и воспользовался убийца. Там же, в кустах, я нашел второй предмет, принадлежащий убийце. Им оказалась золотая табакерка, которую убийца носил у себя в кармане камзола. А так как боярину Смелякову удалось оторвать этот карман, то табакерка выпала и затерялась в кустах. В спешке убийца ее сразу не обнаружил и уехал с места преступления. Далее ловчий по имени Прошка из села Напрудное и немецкий ювелир Карл Дитрих из Немецкой слободы указали мне на владельца этих вещей – литовца Антонавичуса Дордемайтиса. Ты, государь, его знаешь под именем Антона Дордомыжского.

– Вот он, вор! Змий ползучий! – гневно крикнул царь и оглянулся на стоящих рядом бояр так, как будто именно они участвовали в заговоре против него. – А я его на груди своей пригрел, обласкал своим вниманием за страдания евоные в ливонском полоне! А он, значит, вон как подлюка поступить надумал! Дальше сказывай, боярин!

– Тогда, чтобы полностью изобличить ворога и чтобы он не смог отговориться, я прикинулся иноземцем и сказал убийце, что ловчий видел, как он убил боярина, и что его золотая табакерка теперь у ловчего в доме. Литвин поверил мне и поехал к ловчему, чтобы забрать у него свою вещицу и убить свидетеля. В это время мы с боярином Морозовым Астением Порфирьевичем захватили литвина при видаках на месте исполнения нового убийства. Но мы не дали свершиться греховному деянию и изобличили ворога. Таким образом, государь, нам удалось захватить лазутчика-литвина, которого польский король намеревался использовать в своих коварных замыслах. Связь с ним для сокрытия своих истинных намерений враги держали через ганзейского ювелира Карла Дитриха из Немецкой слободы. Наши недруги надеялись поставить к тебе, государь, постельничим своего человека, чтобы тот имел возможность убить тебя, вызвать в Московском княжестве смуту, а затем на престол московский поставить своего польского ставленника, отдать земли государства нашего во владения польского короля и, таким образом, одолеть нас без войны.

Николай умолк, а царь замер, словно каменная статуя. Он грозно насупился и вонзил свой острый, как шило, взгляд в Николая. Прошла одна минута, другая. Царь не шевелился. Бояре стали осторожно переглядываться, чувствуя, что сегодняшний визит молодого боярина и его крамольные речи могут для него весьма плохо закончиться. Было видно, что друг крестного, думский дьяк Андрей Яковлевич, сильно забеспокоился за Николая. Но наконец царь прервал свое молчание: