Сыскарь из будущего - [61]

Литвин выпучил от удивления глаза. Никто ведь не должен был знать про то, как он убил боярина Смелякова, и про утерю табакерки. Но Николай только приложил к губам палец и многозначительно показал на потолок.

– Поторопись, мой друг! Не все помехи ты еще устранил на своем пути к цели, но мыслишь ты в верном направлении! Забери свою табакерку у ловчего, и ты станешь постельничим московского царя Ивана! А сколько у тебя возможностей тогда появится? Ведь что тебе стоит, когда ты станешь постельничим, ночью приложить покрепче подушку на лицо спящего царя, и все наши проблемы решатся. Сколько земель благодаря тебе без боя получит Литва!

Литвин хоть и был прилично пьян, но все понял и, побелев от страха, стал подозрительно оглядываться по сторонам.

– Ты, Николя, поосторожнее будь со словами в этой варварской Московии! Как бы тебя вперед меня не четвертовали! Думай, но не говори вслух, о чем ты мечтаешь!

Николай лишь пьяно мотнул головой, давая Антонавичусу понять, что у него все под контролем, и чуть не полетел со стула. Литвин его тут же подхватил и заботливо усадил на место. «А не так-то ты и пьян, «засланец»! Реакция-то работает», – подумал Николай.

– А имя этого ловчего ты не помнишь, и живет он где? – забеспокоился гость.

– Отчего не помню? Помню! – чуть выговорил Николай слова и с важным видом уставился на гостя.

– Ну, не томи, сказывай скорее!

– Зовут его Прошка! А живет он, я тебе уже говорил… в селе Напрудное! В третьем доме, как въедешь в село со стороны Москвы, – еле-еле с большим трудом объяснил Николай и тут же повалился на стоящую рядом кровать. Вскоре он натужно захрапел.

Литвин убедился, что Николай отключился, и даже расслабился. Его пьяный вид моментально испарился. Он еще раз внимательно посмотрел на спящего Николая и шепотом произнес:

– Уже сегодня ночью этого свидетеля не будет, Николя!

Негромко, противно захихикал и вышел из комнаты.

Глава 22 Великокняжеский ловчий

Когда гость ушел, Николай немного позволил себе расслабиться. Вроде его часть плана прошла более-менее гладко, но как дела у Алексея Никифоровича? Все ли он успел сделать? Пора идти проведать.

Николай распрощался с Федором и все-таки заплатил ему за приют и помощь. Хозяин трактира отнекивался, но взял деньги. Потрепал на прощание вихры подскочившего к нему Петьки, дал ему тоже денежку на сладости и вышел во двор. Как бы невзначай он осмотрелся, но во дворе были только люди Федора. Вышел на улицу и пошел совершенно в другом направлении. Прошелся мимо английских львов у кремлевского рва, прошел немного по купеческим лавкам в Китай-городе и, только убедившись, что литовца и след простыл, пошел к дому.

– Ну вылитый немец! И лицо-то какое срамное – голое, аж неприлично даже сказать что! – ахал Алексей Никифорович, разглядывая своего крестника. – Обедать-то будешь?

– Время у нас еще есть, можно и потрапезничать, – согласился Николай.

– Вот и ладненько, а за это время к нам Астений Порфирьевич со своими людьми из Разбойного приказа подъедет. Тогда вы с ним и поедете, а мне, уж извиняй, на службу надо. Думаю, что вы с этим иродом и без меня вчетвером справитесь.

После обеда Николай переоделся по-походному. Навесил на пояс саблю, ножи, проверил пистолет. Патроны еще в обойме были, да и запасная к нему имелась. Но применение пистолета – это уже крайний случай. Литовца нужно было брать с поличным и живьем. Наконец подъехал Астений Порфирьевич со своими бойцами невидимого фронта. Он сам лично выказал желание участвовать в задержании литовского лазутчика. Оно и понятное дело – будет чем перед царем похвастаться. Николай же не имел намерения лично срывать все лавры победителя, ему нужны были видаки. Так раньше на Руси называли свидетелей, а лучшего свидетеля, чем глава Разбойного приказа, и не придумаешь.

Ехали они по уже знакомой Николаю дороге, без остановок до самого села Напрудное. Дом, в котором жил ловчий, стоял на самом краю, рядом с дорогой. По двору бегали малые дети. Хозяйка стирала белье, а Прошка занимался с лошадью. Николай подъехал к калитке, спешился и подошел к нему. Хозяин дома снял шапку и стал кланяться гостям. То же самое сделали его жена и дети.

– Здрав буде, боярин! Ежели вы хотите на охоту, то подождать придется, пока я соберу людей и все необходимое к охоте.

– Здоров, Проша! – ответил Николай, взял за его плечо и отвел в сторону. – У нас к тебе дело государственной важности! Нам до завтрашнего дня будет нужен твой дом. У тебя найдется, у кого сегодня твоей семье переночевать?

– Так у меня полсела родственников, а у жены – вторая! Примут, ежели на то особая нужда будет, – удивленно глядя на боярина, произнес Прошка. – Только не для бояр моя изба – бедная она слишком! Может, вам в царском гостевом доме переночевать?

– Нет, Проша, нам именно твой дом нужен, и чтобы ты при нем остался, а детей своих малых и жену ты уж до завтра определи куда-нибудь, но чтобы никто в селе шум не поднял да не заподозрил чего неладное!

– Тогда я своих малых к их бабке погостить отправлю, а жену – в помощь к ней и для пригляду, – обрадовался своей мысли ловчий.

– Вот и ладненько! Давай, действуй и чтобы жена и дети помалкивали! А это тебе и твоей семье за хлопоты, – сказал Николай и протянул хозяину дома серебряный рубль.