Сыскарь из будущего - [32]

– Я его для тебя сама всю ночь вышивала! Возьми его на память и еще возьми вот эту маленькую иконку. Она у меня в моей комнате на столике стояла. Возьми, пожалуйста, пусть она тебя сбережет от всяких напастей!

Николай принял из рук Марфы платок и икону и обернулся, чтобы посмотреть на ее родителей. Антонина Ильинична в это время перекрестила его и заплакала. Остафьев прижал ее к себе и стал гладить по голове, как маленькую. Было видно, что он и сам сильно переживает за своего крестника, но только вида не дает. Их дочь все стояла подле Николая и ждала от него ответа.

– Спасибо, Марфа, – произнес Николай, глядя на девушку. – Я обязательно вернусь к тебе и твоим родителям! Вы у меня в этом мире единственные родные люди!

Марфа покраснела и бегом бросилась обратно к крыльцу. Ворота дома, к которому Николай уже успел привыкнуть, за ним закрылись. Теперь его ждала новая жизнь на новом месте.

Рядом со зданием Разбойного приказа его уже поджидали Мишка и Антип. Оба были на конях и при оружии. Но на головах у них были шапки, и под длинными ферязями не было видно, есть ли на них кольчуги. Хотя вполне могло быть, что и не было, ибо кольчуга – весьма дорогое удовольствие, и не каждый мог себе позволить ее заказать. К седлам у них были приторочены пухлые котомки.

– Здрав будь, боярин! – первыми поздоровались они с Николаем.

– И вам здоровья, други мои новые, – ответил он. – Ну что, готовы к дороге дальней?

– А что нам, мы уже привычные. Не раз приходилось по городам разным ездить с делами нашими. Кто к нам приходит на службу, о покое может позабыть напрочь, – ответил за обоих долговязый Мишка, а Антип только поддакнул.

– Тогда в путь!

Троица неторопливо выехала за ворота города. Впереди было более полутора сотен верст. По грунтовой дороге – им навстречу шли и ехали на телегах и верхом множество народу. Как-никак Москва, почти сто тысяч жителей, в то время как во втором самом большом городе Московского княжества – Новгороде было только двадцать пять тысяч жителей. Крестьяне и ремесленники мечтали продать в городе свой нехитрый товар, чтобы прокормить себя и свою семью. Николай впервые выехал за пределы средневековой Москвы и теперь с любопытством рассматривал все, что попадалось в его поле зрения. Его попутчики, напротив, глядели на все с равнодушным видом. Иногда они покрикивали на не успевших уступить им дорогу крестьян, а когда и замахивались на них кнутом. Николаю было трудно привыкнуть к таким отношениям между людьми. Но со своим уставом в чужой монастырь не лезут. Поэтому он молчал и мотал себе на ус.

– А правда, боярин, что ты самих немцев на чистую воду вывел и ихнего вора поймал? – поинтересовался Антип.

– Не немецких, а английских, но правда, было такое дело! Поймал вора! – подтвердил Николай.

– А! Один черт, что немец, что англик – все едино, – проворчал Мишка и прикрикнул на очередного нерасторопного крестьянина.

– Вы сами-то сколько на службе в Разбойном приказе? – спросил Николай.

– Я пятое лето, а Мишка, тот еще больше – уже восьмое, – важно ответил Антип.

– А чем занимались?

– Мишка с младого подьячего начинал в приказе. Теперь дьяком стал, а я ужо в прошлом годе до старшего подьячего дошел, – за друга объяснил Антип. – Мы все могем, чо нам укажешь, боярин, то и будем делать. Могем сыскать татя, а могем и пытать его, шобы своих подельников выдал.

– Ясно, значит, специалисты широкого профиля, – усмехнулся Николай.

– Чо-то я не понял, об чем это ты?

– Да так, размышляю!

– Во, смотри, боярин, что-то впереди за толпа такая! Столпились, ни проехать ни пройти! – крикнул Мишка.

И действительно, на узкой дороге у крестьянина с телеги слетело колесо, и ее развернуло поперек дороги. Теперь он вместе с сыном пытался приподнять ее край и поставить колесо на место. Но сил у них двоих не хватало, так как телега была груженная множеством мешков с зерном, а разгружать их прямо на мокрую от недавно прошедшего дождя землю им не хотелось. Те, кто шел пешком, пытались по раскисшему от грязи полю обойти препятствие. Те же, кто ехал вслед за ними, только кричали на бедолаг и не торопились помочь. Николай подъехал поближе, слез с коня и подошел к страдальцам.

– Отойдите, – попросил он, ухватился за край телеги и поднял ее. – Что стоите, ставьте колесо на место. Я же не Илья Муромец, чтобы целый день держать вашу телегу!

Крестьянин с сыном опасливо покосились на Николая и вдвоем взялись крепить колесо. Вскоре оно уже стояло на своем месте, и движение на дороге возобновилось. Троица из Разбойного приказа вновь ехала по дороге. Из-за туч вскоре выглянуло солнце, и можно было надеяться, что через пару часов дорога подсохнет и ехать станет значительно легче. Мишка и Антип теперь частенько с уважением поглядывали на Николая.

– Ну, и здоров же ты, боярин, – наконец не утерпел Антип. – Наверное, отец твой такой же здоровый!

Николай вспомнил свое время: мать, отца, деда, который действительно выглядел настоящим великаном.

– Не-е, это я в деда пошел! Это он у нас в семье был нашим Ильей Муромцем, – с теплотой в голосе ответил капитан.

Глава 11 Тверь

Чем дальше Николай и его новые товарищи отъезжали от Москвы, тем меньше становилось на дорогах путников и меньше встречалось постоялых дворов. Время от времени стали чаще попадаться заброшенные деревеньки, своим скорбным видом наводившие Николая на неприятные размышления. Иногда встречались и полностью выгоревшие дома с черными останками бревен и неприятным запахом сгоревшей жизни. И чем ближе они подъезжали к Твери, тем больше им встречались на их пути черные памятники запустенья. Теперь исчезли и постоялые дворы. Троице из Разбойного приказа теперь приходилось пользоваться заранее припасенной едой и ночевать в лесу под открытым небом.