Сыщик на арене - [14]
– Спокойствие, просто сохраняй спокойствие, – услышал я мяуканье Бартоломео, который уже успел занять свою позицию под куполом цирка.
– Сердце! – просипел я. – У меня что-то с сердцем!
– С твоим сердцем все в порядке, – прошептал Бартоломео. – У тебя просто сценическая лихорадка. Это совершенно нормально.
Что-что у меня? Сценическая лихорадка? О какой сцене он говорит? Наверное, имеется в виду арена? Впрочем, насчет лихорадки он, похоже, был прав: я действительно чувствовал себя довольно несчастным и больным. В таком состоянии мне ни за что не прыгнуть через обруч!
– В сценической лихорадке нет ничего страшного, – объяснил Бартоломео. – Все мы волнуемся перед выходом на публику, без этого никак. Сделай глубокий вдох и найди свой центр! Сконцентрируйся!
И вот обруч повис между площадками, снова барабанная дробь, шшш, пых – и эта штука загорелась. Внизу воцарилась напряженная тишина, все взгляды были обращены наверх, ко мне.
– Не забывай о дыхании! И не обращай внимания на пламя! Вперед, ты сможешь! – крикнул Бартоломео.
Я отряхнулся, на секунду закрыл глаза, снова открыл, сосредоточился на противоположном выступе – и уже во второй раз за день прыгнул в горящий обруч. Готово! В этот раз я даже хвост не подпалил. Да у меня все задатки настоящего профи!
Вторая корзинка отвезла меня вниз, и я, купаясь в аплодисментах и ликовании публики, гордо пересек манеж. Тут кто-то схватил меня за шиворот и взял на руки. Ай! Какая дерзость, что это еще такое?!
Синьор Балотелли прижал меня к себе и продемонстрировал зрителям, фальшиво улыбаясь.
– Эй, ты! – шипел он мне при этом на ухо. – Чего так долго там возиться сегодня, а? Это тебе не шахматы! Быстрее давай!
И тут этот грубиян согнулся в поклоне, а меня просто швырнул за кулисы. Неслыханная наглость!
К счастью, все остальные были восхищены моим выступлением и щедро рассыпались в похвалах.
– Это было очень сильно! – тявкнул Паташон.
– Да ты уже без пяти минут готовый артист, – сказал Флойд. – Еще чуть-чуть – и тебя от всего этого за уши не оттащишь.
Тащить за уши?! Меня?! Он что, хочет меня обидеть? Я ведь не какой-нибудь там кролик из шляпы – я кот, и уши у нас исключительно для того, чтобы за ними чесать! Впрочем, никто больше его словам не удивился, так что я решил рассматривать их как комплимент.
– Это же рождение новой звезды, a new star is born! – воскликнула О’Нелли.
– Ну что вы, что вы, – смущенно возразил я, – я ведь просто делал свою работу. – И работка эта не из легких, подумал я про себя, начиная понемногу замечать, как сильно был измотан. И как хотел спать! Все эти треволнения меня доконали. Собравшись с последними силами, я кое-как дополз до угла клетки, свернулся там калачиком и, вздохнув, закрыл глаза.
Крепкий здоровый сон – вот что мне сейчас было нужно.
– Эй! – кто-то легонько толкнул меня лапой.
Приоткрыв один глаз, я увидел Бартоломео, удивленно взиравшего на меня сквозь прутья решетки.
– Ты что это собрался делать? – спросил он.
– Вздремнуть, – ответил я. – Ведь мы, кошки, спим по шестнадцать часов в день. И минимум пятнадцать из них я сегодня недобрал!
– Извини, – проблеяла О’Нелли. – Но ничего не выйдет. Это еще не конец.
Как не конец?! На моей морде, вероятно, читалось полное недоумение, поэтому О’Нелли принялась очень терпеливо объяснять:
– Дело в том, что уже через два часа в Луна-отеле состоится наше следующее выступление. Сейчас Балотелли нас туда повезет.
– Еще одно выступление?! – едва сумел выговорить я, потому что от возмущения у меня перехватило дыхание.
– Ну конечно, а ты как думал? Один раз – это вообще не в счет, – проблеяла коза. И тут эта чертовка принялась танцевать и бить чечетку, распевая: «There’s no business like showbusiness – нет такого бизнеса, как шоу-бизнес…»[3]
Милосердный кошачий боже! Во что же это я вляпался?
Кот под прикрытием
Вскоре после из ряда вон выходящего заявления О’Нелли пришел синьор Балотелли и выгнал нас из клетки. Во дворе за цирковым шатром стоял небольшой грузовичок с открытой платформой, на которую нам всем предстояло втиснуться. В результате я оказался зажат между Пат и Паташоном, которые, высунув язык, тяжело дышали мне в уши – одна справа, другой слева.
Честно говоря, это было уже слишком! Конечно, по сравнению с другими собаками эти двое еще ничего, но физический контакт с ними однозначно выше моих сил. Они пахнут псиной. И у них капают слюни. У меня просто шерсть от этого встает дыбом. Я попытался как-нибудь извернуться и выбраться.
– С тобой все в порядке? – пролаяла мне Пат.
– Более или менее, – прошипел я в ответ. – И не так громко, пожалуйста! Я ведь не глухой.
– Конечно, без проблем, – рявкнула Пат так, что у меня в ушах зазвенело.
Все-таки собаки не такие уж смышленые создания…
Грузовичок с мерным гудением вез нас по территории парка, и вот перед нашими глазами появился Луна-отель.
Автомобиль остановился у главного входа, Балотелли вышел из кабины и ненадолго зашел внутрь. Вскоре он вернулся, катя перед собой что-то вроде тележки, какие бывают в супермаркетах, только огромного размера. Загрузив на тележку клетку с попугаями, меня, обезьянку и собак, он закатил ее вверх по пандусу, расположенному рядом с крыльцом главного входа. Только О’Нелли пришлось бежать самой – с криками «
