Сырок - [95]

Подарили дураку море.

Он потрогал его. Пощупал.

Обмакнул и лизнул палец.

Был соленым и горьким палец.

Тогда в море дурак плюнул.

Близко плюнул. Подальше плюнул.

Плевать в море всем интересно.

Дураку это даже лестно.

Но устал он. И скучно стало.

Сел дурак на песок устало.

Повернулся спиной к прибою.

Стал в лото играть. Сам с собою.

То выигрывает, то проигрывает.

На губной гармошке поигрывает.

Проиграет дурак море!..

А зачем дураку море?

Есть у нас Сибирь, гигантские просторы со всевозможными полезными ископаемыми, плодородная земля по всей стране, но никому ничего не нужно. Зачем дураку море? Зачем нам миллионы гектаров пустой земли, если мы ничего с ними не делаем?

Вот недавний пример. Наш завод в Пушкинском районе располагается на восьми гектарах земли. Маловато, потому что мы растем, но рядом с нами есть участок в семь гектаров леса с большими проплешинами. Стали выяснять, кому принадлежит. Оказалось, что поселению Ельдигино. Еще советских времен леса закрепили за окружающими поселками. Лесом лет тридцать никто не занимался. Зайдя в него, я увидел, что живые деревья поражены короедом; ткнул в упавшее дерево – труха. Чуть что – пожар разгорится моментом, даже машина для тушения не сможет подъехать.

Пришел в поселковый совет и спрашиваю:

– Нужен вам этот лес?

– Нельзя сказать, что не нужен, но у нас нет средств, чтобы следить за ним с точки зрения противопожарной безопасности. Если у вас есть средства, возьмите, следите.

И вот он, российский идиотизм. На аренду этого леса, чтобы почистить его на свои же деньги, я потратил восемь месяцев. Когда лес присоединили, встал вопрос: можно ли вырубить деревья, пораженные короедом? Нам сказали: за каждое нужно платить по 80 тысяч рублей, хотя вообще-то больные деревья подлежат вырубке. Пришлось дойти до начальника лесного хозяйства Московской области, чтобы он дал приказ срочно вырубить.

Но это я, известный в районе бизнесмен, а обычный человек, если захочет эксплуатировать лес, сможет пробиться? Только если обладает сильнейшей волей. А стоит ли овчинка выделки, я не знаю.

Это две разные вещи: великая могучая наша родина и условия жизни, которые она, к сожалению, не смогла создать для своих людей. Вот сейчас попали мы в бензиново-керосиновый кризис. Цена на нефть упала, надо дать людям землю, чтобы они сумели прокормить себя, а потом, глядишь, и на продажу произведут товар. Да, у нас много бездельников, пьяниц, но есть масса нормальных трудолюбивых людей. Им надо дать возможность работать. Шесть соток – это насмешка, хотя наши люди способны и с такого участка семью кормить. У мамы Жени Харламова несколько соток под Новосибирском. Она с участка кормит всю семью, а рядом стоят пустые десятки гектаров, но развивать – нельзя.

Какой механизм передачи земли? Неважно. Их может быть сто штук. Надо ее раздать, обеспечить людей землей, чтобы они не голодали. А что будет он с землей делать – продаст, отдаст? Да без разницы. Я, как и любой бизнесмен, привык к конкретным делам. Если есть задача, решить ее можно.

Вот государственная цель: земля должна плодоносить. Если дали землю, а ее не обрабатывают, значит, отбирайте, отдавайте тем, кто готов что-то делать. На то и существуют чиновники – контролировать соблюдение правил.

В Латвии после развала СССР раздали всем землю – по 5–10 гектаров. Кто-то продал, кто-то обрабатывает, получая сельскохозяйственную дотацию. Деньги небольшие, но подспорье – с голода уже не помрешь. А у нас поля стоят пустые. В Рязанской, Ярославской, Московской областях на десятки километров – заброшенные поля. Почему не раздать людям, чтобы развивали? Дать по хорошему куску земли всем гражданам России и желающим русским из бывшего СССР.

Глава 22. Вызовы для компании

Как у нас оказался завод детского питания в Саратове

Откуда приходится возить молоко в Москву из-за дефицита

Почему мы стремимся расширять ассортимент продукции

Я уже сформулировал правила, позволившие нашей компании почти два десятка лет быть основным игроком на рынке глазированных сырков России, а значит, и мира. Нам удается держать больше 80 процентов рынка, несмотря на то что вход в этот сегмент стоит относительно недорого.

Линия по производству сырков мощностью 80 тысяч в сутки стоит 150 тысяч евро. Разработать дизайн, закупить этикетку – 30–50 тысяч. Но попробуйте продать эти 2,4 миллиона сырков в месяц, доказать покупателям, что именно твой сырок следует купить, убедить сети поставлять именно твой сырок.

Как это сделаешь, если люди привыкли к сыркам нашей компании, а мы строжайшим образом держим качество? Сколько надо затратить на рекламу безо всякой гарантии результата? За время работы я наблюдал немало попыток выхода на этот рынок, в большинстве своем неудачных. Многих компаний уже нет, периодически можно наблюдать объявления о продаже бывших в употреблении линий – это разорился еще один небольшой производитель сырков.

Крупному же молочному холдингу выгоднее купить такого игрока, как «Ростагроэкспорт», чем самому завоевывать рынок сырков с нуля, но мы пока отвергали все предложения о продаже.

Но конкуренция есть всегда. Бизнес вообще не бывает без борьбы. Поэтому нам ни в коем случае нельзя расслабляться, чтобы не потерять рынок, как это было, когда мы вовремя не расширили ассортимент по вкусам и ценовым нишам. Сейчас мы выпускаем 56 наименований сырков, а в первые годы было только два – ванильный и шоколадный. Если бы не сориентировались, потеряли бы как минимум 60 процентов рынка.