Сыны Семаргла - [35]

Воины, тяжело зашевелились, закрыли рты и глаза да стали подыматься, беспокойно переглядываясь между собой, и, обозревая землю на которой лежали. Невдолге они принялись рыдать, бить себя по голове кулаками и рвать волосы. Святозар же принялся их успокаивать, но так как в этот раз людей подверженных истине было много, ему пришлось их не просто успокаивать, и повелевать им успокоиться, а иногда вновь, над особо злобными, которые нещадно себя колотили, петь-шептать. Однако, некоторое время спустя, наследнику все же удалось угомонить и успокоить всех воинов, а когда они поднялись на ноги, утерли текущие слезы и отряхнулись, он снял наконец-то повеление с лошадей, разрешив тем двигаться. Кони обрадовано заржали, и принялись переступать с ноги на ногу, бойко постукивая копытами по земле.

— Лесинтий! — Оглянувшись, подозвал воина Святозар, а когда тот поспешно подошел, добавил, — теперь ты командуешь этой сотней, не забывай только при этом оставаться человеком. Пусть воины отведут пока лошадей ко двору деда, а ты пошли, кого из воинов, пускай поищут стан на ночь, потому что эту ночь мы проведем здесь. С утра же выступим в Артарию, а нынче мне нужно сделать еще одно важное деяние.

— А, что делать с сотвизом Аминием? — бойким голосом, спросил Лесинтий. Святозар потер лоб, потому что у него внезапно острой болью отозвалась голова, и, развернувшись, уставился на Аминия, который теперь сидел своим толстым задом прямо на пыльной земле, возле ног Винирия и Фонития и испуганно переводил взгляд с одного на другого воина.

— Мне сейчас не до него, я даже не стану тратить на него свои силы, — ответил Святозар, понимая, что ему нужна вся его мощь, чтобы снять забвение с души Риолия. — Отведите его и закройте в доме деда, пусть посидит там и потрясется. Оскидий, — обратился наследник к бывшему ярыжке. — А ты, уведи отсюда Ивникия, — добавил Святозар и посмотрел на паярыжку, каковой уже перестал кричать, но продолжал лежать на земле и горько плакать. — Он пережил сейчас не только познание истины, но и еще, что-то другое. Может тебе стоит с ним поговорить.

— Хорошо, ваша милость, — откликнулся Оскидий, и, кивнув, пошел поднимать Ивникия. Святозар стоял, молча наблюдая за тем, как Лесинтий позвал бывших воинов сотвиза за собой, как безмолвно взяли те лошадей под узду и прошли мимо наследника и стоящего позади него Риолия, как расступились вооруженные топорами и вилами мужики, пропуская теперь уже единоверных воинов ко двору деда. Смотрел, как Оскидий помог встать трясущемуся и качающемуся из стороны в сторону, пятнистому не только лицом, но и волосами, Ивникию, и, придерживая его за плечи, повел к своему шатру. Смотрел, как поставили на плохо слушающиеся и подгибающиеся в коленях, ноги, Винирий и Фонитий, Аминия, и, подталкивая в спину, пошли к дому деда. Святозар видел, как после начали расходиться мужики, пришедшие защищать и бороться за свою новую жизнь, перед уходом кланяясь ему и негромко переговариваясь между собой. Наследник же продолжал стоять и тереть пальцами, свой едва покалывающий лоб, да обдумывать то, что сейчас увидел и пережил.

— Святозар, если бы ты видел, — внезапно прерывая мысли наследника, звонко выкрикнул Риолий. — Если бы ты видел, как этот Ивникий резал моего отца и деда. Если бы ты слышал, как они плакали и кричали.

Он… он, ведь ни одного моего отца и деда убивал, он ведь и других, точно также мучил, убивая. Наследник поспешно развернулся к мальчику, и, протянув к нему руки, порывисто взял его за худенькие, тяжело вздрагивающие плечи, да привлек к себе, крепко обняв.

— Риолий, успокойся, — очень мягко молвил Святозар.

— Ты, на меня сердит, да? — задрав голову вверх и посмотрев снизу на наследника, дюже тихо прошептал мальчик.

— Нет, я не сердит на тебя, — глядя прямо в яркие, наполненные слезами, голубые глаза мальчика, ответил Святозар. — Я тебя понимаю.

Я сам такой. Я сам убил врага моей Родины, врага моей семьи, который долгие годы мучил мою мать и моего несчастного, младшего брата. И это правильно, правильно, Риолий. Но, друг мой, Ивникий, он жертва этого Есуания, и может быть имеет право узнать всю правду, точно также как и воины, и люди деревни, точно также как ты.

— Я? — всхлипнув, переспросил мальчик. — Какую правду Святозар?

— Правду, Риолий о том, кто ты, — по-теплому протянул наследник и коснулся пальцами, глаз мальчика. — Правду, которую я должен был решиться, давно перед тобой открыть. Правду, ради которой я и пришел сюда. И если бы нас не прервали, я бы ее уже тебе открыл. А теперь, увидев, твою силу, я думаю, надо поторопиться. Святозар выпустил Риолия из объятий, и тот опустив голову, тяжело вздохнул. Мгновение погодя он глянул на тускло горящий кроваво-красным светом камень в перстне наследника, указал на него пальцем и многажды бодрее поспрашал:

— Что это за камень у тебя на перстне? Он такой не красивый на вид, зачем ты его носишь, как будто там внутри горит человеческая кровь. Святозар поднял руку, поднеся к глазам перстень и погладив поверхность гладкого на ощупь камня, очень тихо, с грустью в голосе, молвил: