Сыны грома - [55]
Она погладила мое лицо и грустно улыбнулась. Я посмотрел на реку, залитую лунным светом. Над прибрежными камышами, кувыркаясь, хлопали крыльями летучие мыши. Где-то вдалеке, над бесконечно текущей неглубокой водой, раздался крик лисицы. Помолчав немного, я сказал:
– Он поправится, Кинетрит. Посмотри на Флоки. – Темноволосый воин сидел перед трюмом, прислонившись спиною к бочке с пресной водой, и водил своим длинным ножом по точильному камню. – По-моему, вид у него здоровый.
– Не понимаю, – сказала Кинетрит, распутывая кожаные завязки, стягивавшие ее золотые волосы. Даже после этого упрямые косы не распались, и она поморщилась, с трудом расплетая их. – При чем тут Флоки Черный?
– Норны заберут и его, если придут за Сигурдом, – сказал я. – Им суждено вместе перейти Биврёст, мерцающий мост, и вместе вступить в Асгард. Может, и я буду с ними.
– Неужели ты в самом деле в это веришь? – В ее голосе не было насмешки, только грусть. – Неужели ты веришь, будто все предрешено и от нас ничто не зависит? Будто мы просто оказываемся на тропе, по которой вынуждены идти, и выбора у нас нет?
– Верю, ведь это правда. – Я прикоснулся к изображению Одина, висевшему у меня на шее. – А Сигурд выживет.
Сигурд выжил, хотя я не смог бы сказать, что исцелило его: сейд Асгота, молитвы Эгфрита или воля Всеотца. Три дня ярл пролежал в своем кургане из кожи и льна. Его дух, погрузившийся во тьму, вел страшную борьбу со смертью. На четвертый день Сигурд вышел из шатра, встреченный приглушенным гулом нестройных голосов. Его волосы были уже не сальными и тусклыми, а золотистыми и сверкающими, как солнце. Мертвенная бледность лица сменилась сиянием свежести. Борода, заплетенная в две косы, казалась такой крепкой, что хоть привязывай ею корабль к причальному столбу. Ярл уже не сутулился. Высокий и сильный, точно дуб, он трижды полной грудью вдохнул рассветный воздух и блаженно закрыл глаза, словно дышал в первый раз.
– Сам Один запустил руку в это дело, – прогрохотал Брам Медведь, – причем по локоть. Помяните мое слово, парни!
Спорить никто не стал. Я взглянул на Флоки Черного: он скалил зубы, точно волк.
– Невероятно! – сказал один из викингов.
– Пристукните меня молотом Тора, если он не стал сильнее прежнего, этот кровососущий сын грома! – воскликнул Улаф.
Я заметил, как Асгот и Кинетрит обменялись лисьими взглядами. Мне было известно, что большую часть ночи они оба провели возле Сигурда. Может, они натерли его щеки малиновым соком или порошком из обожженной глины, чтобы скрыть смертельную бледность? А темные круги под глазами забелили мелом? Как знать…
– Я так голоден – сожрал бы штаны тролля, – заявил Сигурд, набрасывая на плечи зеленый плащ и скалывая его серебряной головой волка. – Что на этом корабле должен сделать ярл, чтобы ему дали поесть?
Викинги, расхохотавшись, принялись хлопать друг друга по спине и обмениваться добродушными ругательствами. Я улыбнулся. Наш ярл снова с нами. И вскоре мы разбогатеем.
Глава 16
За Парижем река раздвоилась. По совету Винигиса мы свернули влево, навстречу восходящему солнцу. Семь дней мы шли на веслах по реке, которую франки именуют Марной. Эта веревка вилась, словно человечья кишка, ведя нас на восток по широкой пустынной долине. Дни сокращались, но солнце еще согревало наши лица, когда алчный волк Сколь загонял его на вершину небосвода. «Однажды, – предрекал Асгот, – придет время гибели богов, и тогда Сколь настигнет дневное светило, схватит его челюстями, как зайца, и поглотит». Другой волк, Хати, должен был, по уверению нашего жреца, настигнуть и поглотить луну, тем самым погрузив мир в беспросветную ночь. Меня это не пугало. Я знал: когда настанет Рагнарёк, те из нас, кто после славной смерти будет избран богами, выйдут вместе с ними на последний отчаянный бой против инеистых великанов. И если, как мне внушали, победить нам не суждено, то тьма, окутавшая мир, уже не сможет никого устрашить.
На некоторых своих изгибах река поворачивала нас по ветру. Тогда мы на короткое время поднимали парус, чтобы дать себе отдых. Но чаще нам приходилось грести против течения. Тяжкий труд выточил наши тела, сделав их еще стройнее, а мышцы – еще крепче. Мы были сильны и опасны, как мечи, выкованные из железа и стали.
Кинетрит и отец Эгфрит почти непрерывно рыбачили. Грести они, конечно, не могли и потому, видно, старались помогать, снабжая нас свежей рыбой. Мы были им благодарны. Марна кишела лососем. Порой, завидев темнеющий в воде косяк, монах и девушка откладывали удочки, чтобы кинуть с кормы корабля сеть и достать ее, полную трепещущих рыбьих тел. Однажды им случайно попалась выдра: зверек набросился на стайку лососей, чтобы поживиться, и теперь, сверкая гладкой каштановой шубкой, путался в веревках, пытаясь их прокусить. Асгот, точно старый пьяный дьявол, пустился в пляс по палубе «Змея», хохоча и гремя костями, вплетенными в седые лохмы.
– Мы разбогатеем так, как и не мечтали! – кудахтал он, уверенный, что беда выдры – добрый знак для нас. – Короли станут нам завидовать! Мы и представить себе не могли такие сокровища, а они будут наши!
…Беспокойная судьба викинга забросила ярла Сигурда Счастливого и его неустрашимых бойцов в священный город Рим. Здесь «волчья стая» приняла участие в возрожденных гладиаторских боях, прельстившись на богатый приз серебром. Тут-то и приметил искусных северных воителей беглый византийский базилевс Никифор. В результате дворцовых интриг он потерял свой трон в Константинополе и теперь горит желанием уничтожить самозванца, захватившего власть в империи. Плата за острую сталь и горячую кровь предложена немалая – Никифор пообещал буквально озолотить Сигурда и его викингов.
Славен и любим богами ярл Харальд, многочисленны и могучи его воины, крепок и богат город… Но есть люди, которым не по нраву его сила. Один из них – сам конунг Горм, которому не нужны вассалы едва ли не могущественнее его. И вот однажды он столкнул лбами дружины двух соседей – Харальда и Рандвера, – пообещав первому свою помощь, но в решающий момент оставшись в стороне. Преданный им ярл со старшими сыновьями погибли, угодив в расставленную им ловушку, ибо конунг заранее вошел в сговор с Рандвером. Победителю отдали на поток и разграбление город Харальда, и спастись удалось лишь немногим.
IX век. Эпоха викингов. Время, когда полчища честолюбивых искателей приключений покидали родную Скандинавию и отправлялись за добычей на побережье Европы. Среди них были благородные воины и изгои общества, пираты и великие мореплаватели.Эти люди несли угрозу благополучию Англии, разоряли и жгли поселения и монастыри. Немногим из вступивших с ними в схватку удавалось остаться в живых. Но подмастерье плотника, попавший в плен к викингам, не просто выжил. Предводитель норвежцев Сигурд Счастливый посчитал, что боги связали воедино нить их судеб, и не только дал юноше имя Ворон, но и принял его в братство викингов, превратил в непревзойденного воина.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Книга «Дело Дрейфуса» рассказывает об обвинении капитана французской армии, еврея по национальности, Альфреда Дрейфуса в шпионаже в пользу Германии в конце XIX века. В ней описываются запутанные обстоятельства дела, всколыхнувшего Францию и весь мир и сыгравшего значительную роль в жизни французского и еврейского народов. Это первая книга о деле Дрейфуса, изданная в России. Она открывает перед читателем одну из самых увлекательных страниц истории XIX века. Автор книги, Леонид Прайсман, израильский историк, известен читателю своими монографиями и статьями об истории терроризма и Гражданской войны в России.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.
Эта книга — повесть о необыкновенных приключениях индейца Диего, жителя острова Гуанахани — первой американской земли, открытой Христофором Колумбом. Диего был насильственно увезен с родного острова, затем стал переводчиком Колумба и, побывав в Испании, как бы совершил открытие Старого Света. В книге ярко описаны удивительные странствования индейского Одиссея и трагическая судьба аборигенов американских островов того времени.
Лорд Люсьен Сен-Клер, герой войны с Наполеоном, красавец, щеголь и покоритель женщин, легко вскружил голову подопечной лорда Карлайна, прекрасной мисс Грейс Хетерингтон. Но и Сен-Клер был покорен красотой девушки, ее прямодушием и искренностью. Впрочем, у него не было серьезных намерений в отношении Грейс, разве что добавить ее в качестве интересного экземпляра к его донжуанскому списку. Судьбе было угодно, чтобы ночью Люсьен по ошибке попал в спальню Грейс, и в самый неподходящий момент туда же заглянула леди Карлайн.
Гейбриел Фолкнер, герой войны, аристократ и красавец, неожиданно для себя унаследовал графский титул, огромные капиталы и… трех незамужних дочерей прежнего графа. Взвесив все за и против, новоиспеченный граф Уэстборн решает жениться на одной из них. Девицы, однако, отказывают ему. Более того, младшие сбежали из родового поместья, а старшая, леди Диана, без его разрешения явилась в Лондон. Гейбриел понимает, почему три его подопечные повели себя таким образом. Причина — в его прошлом. И вдруг Диана неожиданно соглашается стать его женой.
Ханна Мэллой, выросшая в богатой респектабельной семье, оказалась на улице, где не было не только комфортабельных отелей и шикарных магазинов, но и даже булыжных мостовых с аккуратными тротуарами и уличным освещением. Однако привел сюда девушку не злой рок, а непокорный нрав — она сбежала из-под венца, покинув буквально у алтаря ненавистного жениха, выбранного отцом, чтобы упрочить и без того процветающий семейный бизнес. Понимая, что отец не сдастся и наймет лучших сыщиков, чтобы вернуть беглую дочь, Ханна решает вступить в фиктивный брак.
Заключительная часть трилогии – «Черный тополь» – повествует о сибирской деревне двадцатых годов, о периоде Великой Отечественной войны и первых послевоенных годах.