Сыны Божии - [52]

— Это правда, — подтвердил Даррен. — Все планеты пиратского сектора были заселены беженцами с восточной грани. Они бежали от произвола деспотической власти. Но здесь, «освобождённые», они предались произволу своей испорченной природы, компенсируя тяготы старой жизни.

— А мы страдаем от этого, — произнесла Мила.

— Да, это уже прописная истина, что одна крайность порождает другую. И победить их можно только обе сразу, — сказал Командор.

— Надеюсь, что рыцари Космоса когда-нибудь окончательно справятся с пиратством. И силой оружия и словом истины, — добавила девушка.

— У меня такое ощущение, друзья, что у нас сегодня проходит малое собрание Легендарного Порта, — заговорил Ола. — Представлены все сословия.

— Скажи, Ола, а к какому сословию принадлежишь ты? — с улыбкой спросил Телио.

— Я представляю не сословия, а сам народ. Однако, — заметил Ола, — как отставной пилот имею право представлять и это сословие.

— Тогда, — встал Телио, — поднимем наши кубки за наше малое собрание, ведь для нас оно важно так же, как Большое для всего Легендарного Порта.

Снова над столом зазвенели кубки. За прозрачной стеной таверны зажглись ночные звёзды. Вскоре Мила и Энио оставили собрание, выйдя на крышу. Трубадуры вернулись на сцену. Даррен вообще покинул таверну «Заря», направившись к своим братьям в особую пилигримскую таверну «Long old way». А старые друзья Телио, Ола, Роме и Доре остались праздновать вчетвером свой двадцатипятилетний юбилей и погрузились в воспоминания.

— Ты расстроен, Энио? — спросила Рыцаря девушка.

— Немного. Так хочется полететь именно в первой экспедиции.

— Ты ведь ещё не летал на таких крейсерах. Нужно время, чтобы их освоить. Помнишь, что говорил тебе отец?

— Конечно, это правда.

— А как ты думаешь, если вдруг случится большая война с этими Дартами или Хаотами, Рыцари смогут победить?

— Этого никто просто так обещать не может, — ответил Энио. — никто ведь ещё не представляет, что такое большая война.

— И не дай Бог узнать это, — произнесла девушка. — Не будем больше говорить о страшном. — Она повернулась лицом к таверне, сквозь прозрачную стену которой, как на экране, был виден стол, за которым сидели четыре молодых пилота. — Посмотри, как рады наши родители! Они снова молоды, я вижу это!

— Наверное, вспоминают и вспоминают сейчас.

— Когда-нибудь и мы будем так же…

— Нам тоже будет, что вспомнить. Всё ещё впереди. — Энио посмотрел на свою невесту и спросил: — Почему тебя так назвали?

— Ты не догадался? Миранда + Ола = Мила, — ответила девушка. — А тебя?

— В честь деда.

— В южных мирах красивые, певучие имена, — сказала Мила. — Но мне нравятся, как называют в мирах вокруг Анликорса.

— Везде своя красота, — ответил Энио. — Три дня назад мы так же сидели здесь, и я сказал, что у невесты Звёздного ветра появился ещё один поклонник.

— Я помню всё, что ты говорил, Энио.

Рыцарь взял Милу за руку, на которой искрилось кольцо, и спросил:

— Как же ты так решилась? Неужели тебе хватило одного дня, одного этого признания?

— Тебе же хватило, — улыбнулась Мила.

— Мне кажется, что здесь не всё так просто.

— Я же говорила, что это обычай рыцарских сестёр. Они выбирают себе Рыцаря и обручаются с ним, как бы берут шефство над ним.

— В самом деле?

— Хорошо, я скажу тебе всю правду: этим я надеюсь сохранить тебя невредимым, если придёт время, и ты улетишь воевать.

— Я так и подумал. Это старое поверье. Разве можно обмануть Провидение?

— Я поступила так, потому что научена горем. Ты ведь хотел узнать правду, Энио.

— Я чувствовал что-то, вот и спросил.

— И разочаровался?

— С каждым часом и каждой минутой рядом с тобой я всё больше очаровываюсь. Ты будешь сегодня петь?

— Я думаю, да.

— А я могу попросить тебя?

— Хорошо. Я спою специально для тебя. — Девушка сняла с пояса минимизатор и вывела из него войс.

— Ты и сама умеешь играть?

— Меня научили наши трубадуры. — Мила настроила все нужные партии, оставив для себя лишь сольную. Вскоре её войс зазвучал, и девушка запела:

   I

   Так стыдливо-нежно розовеет даль,

   На плечи небрежно я наброшу шаль,

   По траве росистой босиком пройду

   И тропу тенистую где-нибудь найду.

   II

   По тропинке этой я спущусь к реке.

   Молоко тумана, ветер в тростнике…

   Воздух свеж, прозрачен; замерла река,

   Тихо ивы плачут, шепчут облака.

   III

   Робко сяду в лодку, поплыву в тиши —

   Утро нашей жизни…

   Наше утро — жизнь.

Войс затих, но музыка ещё звучала.

— Я сочинила эту песню на Вэталке, — сказала Мила, отставив войс в сторону. — Когда я бываю там, то всегда катаюсь на лодке по реке Звёздной и любуюсь светлячками в её водах. Давай слетаем туда вместе?

— Давай. Мы полетим туда, куда ты захочешь — и в Мир Кристалла, и в Мир Эфира.

— И в Королевство ОВВИ?

— Мы с тобой облетим всю Вселенную и найдём Далёкий Берег. Мила, я люблю тебя, люблю тебя, — наконец вымолвил Энио.

— Я ждала этих слов сегодня. Но всё равно они прозвучали неожиданно. И я люблю тебя, Энио, люблю. — Мила наклонилась к нему и их снова, как на той яхте, соединил поцелуй. Но вдруг небо над таверной вспыхнуло салютом радужных огней. У входа в таверну стояли четверо друзей и улыбались им.