Сыновья полков - [58]

Много лет спустя она будет с удивлением вспоминать:

— Не знаю, откуда иногда брались силы, чтобы волочить или нести взрослого мужчину, вдобавок раненного. Я, конечно, боялась, как, пожалуй, и все, но знала, что должна перебороть страх и ко всему еще подбадривать раненых и вселять в них надежду…

В один из январских дней тревога подняла ее из подвального помещения госпиталя: опять раненый звал ее на помощь. Она колесила среди развалин, проскакивала участки, простреливаемые пулеметами. Иногда она задерживалась в воронке от бомбы, так как очень тяжело было бежать в ватных брюках и стеганке, а белая защитная накидка путалась в ногах. Но, вспомнив, что ее ждет раненый, она продолжала свое состязание со смертью, угрожающей ей и раненому…

Вот она уже около него! Быстро наложила повязки. В этот момент земля покрылась высокими фонтанами взрывов — очередной минометный налет. Она склонилась над солдатом, прикрыв его своим телом от осколка, который разорвал ей спину. Их вместе забрали в госпиталь…

Через несколько дней от радости Марыся подскочила в постели: армия Паулюса капитулировала! Сталинград освобожден!

После выхода из госпиталя девушка возвратилась в свою часть, которая находилась в городе на Волге. Хотя сражалась в нем много дней, совсем не могла узнать Сталинграда. Тогда, зимой, казалось, что не может быть более мрачного в своей суровой трагичности города, разрушенного войной. А теперь, когда весной растаявший снег обнажил страшные раны, нанесенные домам, улицам, площадям, Марыся просто не могла попасть на место расположения своей части в районе бывшего городского театра. Она шла первыми дорогами, которые проложили танки. Потом все же по остаткам фонтана с пухленькими амурами, которых война также не пощадила, она нашла то, что искала.

Именно здесь она чуть позже увидела то, что было предметом ее мечты. В лучах летнего солнца, расстегнув мундиры, сидели на изрешеченной пулями балюстраде несколько молодых парней в военной форме. И это были поляки!

Один из них вскочил и громко воскликнул:

— Марыська!

Это был Здзислав, сын Врублевских, из той же деревни, что и Марыся. На погонах блестели офицерские звездочки!

— Боже! — не могла поверить девушка.

— Поедем с нами! — начал уговаривать Здзислав, а она только громко всхлипывала, не стыдясь своих слез.

— Не могу же я взять и уйти! — Она беспомощно встряхнула автоматом: — Должна хотя бы сдать оружие…

Запыхавшаяся, она влетела к командиру роты. Черноволосый грузин спокойно выслушал ее беспорядочные слова, а потом решительно отказался отпустить из части.

— Ну поймите! — отчаивалась девушка. — Я хочу к землякам.

Офицер был непоколебим:

— Здесь ли, там ли — одного немца бьем!

Но Марыся не могла забыть встречу у сталинградского фонтана. Внешне казалось, что уступила, но все было иначе. Она стала ждать случая.

Однажды вечером уехала в эшелоне, скрываясь от военных патрулей. Задержали ее под Ростовом. Преступление было несомненное и серьезное: фактически дезертирство из войсковой части во время войны.

Но Марыся, как бы не отдавая себе отчета в трагичности ситуации, все время с упорством повторяла:

— Я должна к землякам…

В такое суровое время выяснять до конца причины, побудившие ее на такой поступок, было некогда. Достаточно было самого факта преступления.

— Дезертировала! — Таков был вывод.

— Я не убежала с фронта! — отпиралась девушка. — Я хочу сражаться вместе со своими, — убеждала она. — Ведь я могла остаться в тылу, а пошла сама, добровольно!..

Спустя несколько дней ей приказали возвращаться в часть…

А потом настал день, когда она получила, наконец, официальный перевод в Войско Польское. Явилась на сборный пункт в Житомир. Выдали польскую форму, не хватило только фуражки.

Они ехали на запад, до той небольшой станции, малозначащей в железнодорожных расписаниях, которую Маруся никогда не забудет. Первую польскую станцию приветствовали торжественным маршем дивизионного оркестра.

— Наконец-то на родной земле!

Маруся добилась своего: вернулась в Польшу.

Могла просить демобилизации, остаться на освобожденной территории, продолжить прерванное обучение: ей ведь было всего шестнадцать лет, из которых два года фронтовых боев. Но даже на минуту не подумала об этом. Наоборот — стремилась опять на фронт. А пока в Белостоке служила в караульной роте.

…В ту ночь было исключительно темно. Тучи шли низкие, грозовые, цепляясь за взвихрившиеся кроны деревьев. Они росли густо около поста Марыси, сгущая еще больше темноту, внезапно отозвавшуюся отзвуком шагов.

— Стой! Кто идет?

В ответ услышала неопределенное:

— Свой!

— Пароль?! — потребовала она резко. Но в ответ до нее долетело какое-то недовольное ворчание.

— Ложись! Буду стрелять! — громко предостерегла она. Шаги приблизились, она нажала на спусковой крючок. Эхо выстрела стихало долго, из-под темного свода медленно падало несколько листьев.

— Еще шаг — выстрелю в тебя! Ложись!

Задержанный медленно выполнял приказ. Ближе она не подходила, ожидая, когда придет смена. Это продолжалось целый час.

— Гражданин поручник, — доложила она, — кто-то здесь хотел пройти, а пароль не знает. Я приказала ему лечь.