Сыновья полков - [51]

Янек попятился назад, но овчарка уцепилась за чемодан, который он нес. Девица, слегка ухмыляясь, подозвал Янека к себе небрежным жестом:

— Покажи!

Замки не хотели открываться. Прямо перед лицом склонившегося Козыры маячила злая морда овчарки.

Какой-то залатанный свитер, несколько яблок и большая буханка ржаного хлеба. Девица словно нехотя ковырялся в этом скромном содержимом чемодана стволом автомата. Наконец равнодушное «Пошел вон!» втолкнуло обратно испуганного парнишку в безликую толпу варшавского вокзала, в которой можно было скрыться.

С этого момента Янек больше не смазывал маслом перевозимое им в буханках хлеба оружие. Правда, через несколько часов оно покрывалось налетом ржавчины, но легче было потом потратить немного времени на чистку оружия, чем подвергаться риску. Именно масло, которым был смазан пистолет, учуяла овчарка Девицы в пахнущей тмином буханке…

Однажды домой не вернулся отец. Янек знал, что он был участником движения Сопротивления. Ждали его долго, но напрасно. Мальчик знал один из главных принципов борьбы с врагом: место выбывшего из рядов должен занять другой. Об этом говорила когда-то зимними вечерами в Рудницкой пуще почтенная бабушка, помнившая времена январского восстания 1863 года…

Рассказав об отце только командиру отделения после сбора, Янек решительно заявил:

— Теперь моя очередь.

В один из июльских дней он получил приказ отправиться в Келецкое воеводство. Пункт связи находился в лесничестве Еленец. Стояла жара, и жаль было возвращаться к угрюмой, придавленной оккупацией жизни города. Вспомнились беззаботные дни «лесного детства», путешествия с отцом через пущу кабаньими тропами, многочасовое ожидание серны у лесного источника, деловитый стук дятла в знойный полдень.

«Устрою себе один денек каникул», — подумал Янек, засыпая ночью на пахнущем сене в риге. Его разбудил чей-то голос. В полусне Янек стал искать спрятанный под головой пистолет, запихивая его еще глубже в солому.

— Ну, поднимайся! — поторопил его певучий голос. Мальчик заморгал глазами: «Спится мне или что?!» Высоко, под крышей риги, на стропильной балке сидел какой-то веселый парень с автоматом в руках и соломенной шляпой на голове. Выглядел он настолько комично, что Янек поперхнулся от смеха. Вскоре они подружились с Антоном из советского партизанского отряда, который остановился в лесничестве.

Козыра, однако, не выдал цели своего пребывания.

— Я приехал на школьную практику, — сказал он, протягивая советскому командиру свое удостоверение. Русский отрицательно махнул рукой. Его больше интересовало положение в Варшаве, и он долго расспрашивал об этом Янека.

— Во время нашего пребывания не покидай лесничества, — передал Янеку просьбу командира хозяин соломенной шляпы. Русские были прекрасно вооружены. Янек с интересом рассматривал автомат ППШ, восхищался скорострельностью «Дегтярева» и пробивной мощью противотанковых ружей. Советские партизаны охотно давали ему пояснения. А кто-то из них, увидев, как он ловко обращается с автоматом, сказал Янеку:

— Ты говоришь, друг, что приехал сюда на практику? — Потом усмехнулся: — Ты скорей охотник, чем ученик…

Вскоре к ним подошел командир:

— Ты не хотел бы что-нибудь сделать для нас?

А через несколько минут Антон отвез Янека на бричке на опушку леса.

— Здесь буду ждать тебя… — сказал он.

До Островца-Свентокшиского было километра четыре. Маленький городок, несмотря на июльский зной, был полон движения. Тянулись военные грузовики, из-под гусениц танков, двигавшихся по мостовой, сыпались искры. В тени деревьев упорно боролись со сном усталые немецкие солдаты. У Янека была хорошая память — не зря в оккупированном городе он вырабатывал навыки наблюдать и запоминать. Его интересовали номера полков, эмблемы воинских частей, он пересчитывал стоявшие на рыночной площади «пантеры». Янек вышел на перрон железнодорожной станции и стал смотреть, как на длинные вагоны-платформы немцы затаскивают машины.

— Эвакуируют металлургический завод, — почувствовал Янек злость в чьих-то словах.

Вернулся в лесничество он вечером. О нем уже начали беспокоиться.

— Спасибо, союзник! — прозвучало как похвала.

В Варшаву Янек возвратился вовремя, незадолго перед началом восстания. Место сбора по тревоге его взвода из 3-й роты находилось в Праге. Оружия было не много: один ручной пулемет, три автомата, одна винтовка, три нагана, два парабеллума, два пистолета бельгийского производства, «вальтер», польский пистолет «вис» и пистолет Янека. И все это приходилось на шестьдесят пять бойцов. Между прочим, ни один из них еще не достиг призывного возраста.

Бои в Праге продолжались только три дня. Повстанцы атаковали немцев на Бялоленцкой улице, парализовали движение на железнодорожной станции Варшава — Прага. Однако вскоре вражеские танки оттеснили их за город к привисленским лугам. Отряд повстанцев отошел, оставив навсегда Юрека Кантарского, документы которого не раз будут выручать Янека из затруднительных ситуаций.

Расположились в окрестностях Яблонной и стали пытаться переправиться на левый берег Вислы. Даже ночью видели его перед собой: он ярко светился высоким пламенем, отражавшимся в мрачном небе. Но немцы были бдительны. Совсем некстати их патруль наткнулся на ребят из взвода, когда они покупали у крестьянина хлеб, помидоры и молоко. А когда немцы нашли на дороге тело своего унтер-офицера, застреленного Миреком, командиром отряда Янека, оккупанты решили устроить в окрестностях облаву.