Сыновья и любовники - [149]

— Но это пройдет, — задыхаясь, сказала она. — Не плачь!

— Я не плачу, — сказал сын.

Немного погодя ей опять полегчало. Пол стоял на коленях подле дивана. Они смотрели друг другу в глаза.

— Не хочу я, чтоб ты из-за этого беспокоился, — сказала мать.

— Не буду, ма. Полежи тихонько, и скоро тебе опять станет лучше.

Но он был белый как полотно, даже губы побелели, и в глазах обоих было понимание. У матери глаза такие голубые, необыкновенно голубые, совсем как незабудки! Полу казалось, будь они другого цвета, ему было бы легче все это вынести. У него будто медленно рвалось сердце. Так он стоял на коленях, держал ее за руку, и оба молчали. Потом вошла Энни…

— Ты ничего? — робко спросила она мать.

— Конечно, — ответила миссис Морел.

Пол сел и начал рассказывать ей про Блэкпул. Ее все интересовало.

Через день-другой он поехал в Ноттингем сговориться с доктором Джеймсоном о консилиуме. Денег у Пола, в сущности, не было. Но он мог взять в долг.

Мать обычно ходила к доктору на общедоступные консультации, субботним утром, когда плата была чисто символическая. Сын тоже пошел в субботу. Приемная полна была женщин из самых бедных семей, они терпеливо ждали, сидя на идущих вдоль стен скамьях. Полу подумалось о матери — и она вот так же сидела здесь в своем черном костюмчике. Доктор опаздывал. У всех женщин лица были испуганные. Пол спросил сестру, нельзя ли ему увидеть доктора, как только тот придет. Так и условились. Терпеливо сидящие по стенам женщины с любопытством глазели на молодого человека.

Наконец появился доктор. Это был человек лет сорока, красивый, загорелый. Схоронив горячо любимую жену, он посвятил себя исцелению женских недугов. Пол назвался, назвал фамилию матери. Доктор ее не вспомнил.

— Номер сорок шестой М, — сказала сестра, и врач посмотрел в свою записную книжку.

— У нее большая шишка, возможно, опухоль, — сказал Пол. — Но доктор Ансел хотел вам написать.

— А, да! — сказал врач, вынимая из кармана письмо. Он был очень приветлив, любезен, деловит и добр. Завтра же он приедет в Шеффилд.

— Кто ваш отец? — спросил он.

— Углекоп, — ответил Пол.

— Вероятно, человек не слишком состоятельный?

— Это… я об этом позабочусь, — сказал Пол.

— А вы сами кто? — улыбнулся доктор.

— Я служащий на протезной фабрике Джордана.

Доктор опять улыбнулся.

— Н-ну… чтоб поехать в Шеффилд! — сказал он, соединив кончики пальцев и улыбаясь глазами. — Восемь гиней?

— Спасибо! — сказал Пол, покраснев, и встал. — И вы приедете завтра?

— Завтра… воскресенье? Да! Не скажете, когда примерно поезд во второй половине дня?

— Есть один, прибывает в четыре пятнадцать.

— А до дома на чем добраться? Или надо будет пройти пешком? — доктор все улыбался.

— Там есть трамвай, — сказал Пол. — Трамвай в сторону Западного парка.

Доктор записал.

— Благодарю! — сказал он и пожал Полу руку.

Затем Пол пошел домой повидаться с отцом, который оставлен был на попечение Минни. Уолтер Морел теперь уже сильно поседел. Пол застал его в саду, отец копался в земле. Из Шеффилда Пол загодя ему написал. Отец и сын обменялись рукопожатием.

— Привет, сын! Прибыл, значит? — сказал отец.

— Да, — ответил сын. — Но я сегодня же назад.

— Ишь ты! — воскликнул углекоп. — А ты хоть чего поел?

— Нет.

— Всегда с тобой так, — сказал Морел. — Пошли.

Он боялся упоминаний о жене. Оба вошли в дом. Пол ел молча. Отец с перемазанными землей руками, с закатанными рукавами рубашки сидел напротив в кресле и смотрел на сына.

— Ну, а она-то как? — несмело спросил он наконец.

— Она может сесть, ее можно снести вниз попить чаю, — сказал Пол.

— Слава Богу! — воскликнул Морел. — Значит, буду в надежде, скоро домой вернется. А чего говорит этот ноттингемский доктор?

— Он завтра поедет осмотрит ее.

— Вон что! Сдается мне, это станет недешево!

— Восемь гиней.

— Восемь гиней! — У Морела перехватило дыхание. — Ну, где ни то возьмем.

— Я сам могу заплатить, — сказал Пол.

Оба помолчали.

— Мама надеется, что Минни хорошо о тебе заботится, — сказал Пол.

— Да у меня-то все хорошо, было бы и у ней так, — ответил Морел. — А Минни, она добрая душа, благослови Бог девчонку! — Он сидел унылый, понурый.

— Мне надо выйти в полчетвертого, — сказал Пол.

— Лихо тебе придется, парень! Восемь гиней! А когда, думаешь, она сможет воротиться?

— Посмотрим, что скажут завтра доктора, — сказал Пол.

Морел тяжко вздохнул. Дом казался непривычно пустым, и Полу подумалось, какой отец стал потерянный, заброшенный и старый.

— Ты на той неделе съезди навести ее, — сказал он.

— Так, может, она тогда уж домой воротится, — с надеждой сказал Морел.

— А если нет, надо будет тебе съездить, — сказал Пол.

— Где ж мне взять на это денег, — сказал Морел.

— И я напишу тебе, что скажет доктор, — сказал Пол.

— Да ты мудрено пишешь, мне ничего не понять, — сказал Морел.

— Ладно, напишу просто.

Просить Морела ответить на письмо было бессмысленно — он, пожалуй, только и умел, что нацарапать свою подпись.

Доктор приехал. Леонард счел своим долгом встретить его в наемном экипаже. Осмотр занял не много времени. Энни, Артур, Пол и Леонард тревожно ожидали в гостиной. Врачи спустились к ним. Пол быстро посмотрел на обоих. Он ведь уже ни на что не надеялся, разве что когда обманывал сам себя.