Сыновья и любовники - [139]

— И ты позволишь ему тебя исколошматить?

— Возможно, если ничего не смогу сделать.

— А если он тебя убьет? — сказала Клара.

— Я бы пожалел и его, и себя.

Клара помолчала.

— Зла на тебя не хватает! — воскликнула она.

— Не в первый раз слышу, — засмеялся Пол.

— Ну почему ты такой глупый? Ты Бакстера не знаешь.

— И не хочу знать.

— Понятно, но не даваться же ему в руки.

— А что прикажешь делать? — со смехом спросил Пол.

— На твоем месте я бы носила с собой револьвер, — сказала Клара. — Я знаю, Бакстер опасен.

— Как бы мне не отстрелить себе пальцы, — сказал он.

— Не отстрелишь. Но неужели ты не запасешься оружием? — взмолилась она.

— Нет.

— Ничем-ничем?

— Нет.

— И дашь ему разделаться с тобой?

— Да.

— Дурак ты!

— Правильно!

Клара в сердцах стиснула зубы.

— Да я сама готова тебя исколотить, — крикнула она в ярости.

— Почему?

— Позволить такому вот Бакстеру с собой разделаться!

— Если он возьмет верх, можешь к нему вернуться, — сказал Пол.

— Хочешь, чтоб я тебя возненавидела? — спросила Клара.

— Просто говорю тебе, — ответил он.

— А еще уверяешь, что любишь! — негромко, негодующе воскликнула она.

— Выходит, я должен расправиться с ним, чтоб доставить тебе удовольствие? — сказал он. — Но представляешь, какую бы он тогда получил надо мной власть.

— Ты думаешь, я дура! — воскликнула Клара.

— Ну что ты. Но ты меня не понимаешь, моя милая.

Оба помолчали.

— Но нельзя же подставлять себя под удар, — взмолилась Клара.

Он пожал плечами и процитировал:

Тому, кто в праведность облек

Свой чистый дух бесстрастный,

Толедский ни к чему клинок

И яд стрелы опасный.

Она пытливо на него посмотрела.

— Хотела бы я тебя понять, — сказала она.

— Да тут и понимать нечего, — засмеялся Пол.

Клара опустила голову, задумалась.

Несколько дней Пол не видел Доуса; но однажды утром, взбегая по лестнице из комнаты спиральщиц, он нос к носу столкнулся с тяжеловесным кузнецом.

— Ах ты!.. — крикнул тот.

— Извините! — сказал Пол и пошел дальше.

— Извините, — передразнил Доус.

Пол негромко насвистывал «Средь девушек меня оставь».

— Недолго тебе свистать, парень! — сказал кузнец.

Пол пропустил угрозу мимо ушей.

— Ты мне ответишь за тот фокус в пивной.

Пол прошел к своему столу в углу комнаты и стал листать гроссбух.

— Поди скажи Фанни, мне нужен заказ по распоряжению 097, быстро! — велел он рассыльному.

Доус стоял в дверях, высокий, угрожающий, смотрел на макушку молодого человека.

— Шесть плюс пять одиннадцать, семь — один плюс шесть, — вслух подсчитывал Пол.

— Слышь, что я говорю! — сказал Доус.

— Пять шиллингов девять пенсов! — сказал Пол и записал в книгу. — Что такое? — спросил он.

— Я тебе покажу, что такое, — сказал кузнец.

Пол продолжал считать вслух.

— Тварь трусливая… кишка тонка со мной как положено!

Пол схватил тяжелую линейку. Доус вздрогнул. Пол прочертил несколько линий в гроссбухе. Доус осатанел.

— Ну смотри, поганец, где ни то мы с тобой встретимся, и уж ты у меня заткнешься!

— Ладно, — сказал Пол.

И кузнец тяжело шагнул прочь. В эту минуту раздался резкий свист. Пол подошел к переговорной трубке.

— Да! — сказал он и стал слушать. — А-а… да! — Послушал, засмеялся. — Сейчас спущусь. У меня тут гость.

По его тону Доус чуял, он разговаривал с Кларой. И опять шагнул к нему.

— Ах ты паршивец! — сказал он. — Сейчас я тебя угощу! Покажу тебе, как нахальничать, бесстыжая харя!

Конторщики, сидящие тут же, подняли головы. Появился рассыльный Пола, он принес что-то белое.

— Фанни говорит, если б вы ее предупредили, все было бы готово еще вчера вечером.

— Хорошо, — сказал Пол, глянув на чулок. — Отложи его.

Доус стоял растерянный, беспомощный от ярости. Морел обернулся.

— Извините, я на минутку, — сказал он Доусу и хотел бежать вниз.

— Стой, куда припустился! — заорал кузнец, схватив его за плечо. Пол круто повернулся.

— Эй! Эй! — в страхе крикнул рассыльный.

Из-за стеклянной перегородки своего кабинетика выбежал Томас Джордан.

— В чем дело, в чем дело? — старчески пронзительным голосом спрашивал он, подбегая.

— Да просто я хочу рассчитаться с этим… вот и все, — вне себя ляпнул Доус.

— Что это значит? — резко спросил Томас Джордан.

— То и значит, — сказал Доус, однако пылу в нем поубавилось.

Морел оперся о конторку, смущенно усмехнулся.

— Что у вас тут такое? — резко спросил Томас Джордан.

— Сам не знаю, — Пол покачал головой и пожал плечами.

— Не знаешь, не знаешь! — заорал Доус. Красивое лицо исказила ярость, он выпятил подбородок, изготовил кулак.

— Вы кончили? — громко, свысока спросил старик. — Подите займитесь делом, и чтоб я не видел вас здесь утром навеселе.

Доус медленно повернулся к нему всем своим крупным телом.

— Навеселе! — сказал он. — Кто это навеселе? Трезвый я, не хуже вашего.

— Слышали мы эту песню, — оборвал старик. — А теперь уходите, да поживей. Здесь не место хулиганить.

Кузнец презрительно, сверху вниз посмотрел на хозяина. Его большие, чумазые, однако отлично вылепленные руки беспокойно сжимались и разжимались. Пол вспомнил, это руки Клариного мужа, и его ожгло ненавистью.

— Уходите, пока вас не выставили! — резко сказал Томас Джордан.

— Кто ж это меня выставит? — заухмылялся Доус.

Мистер Джордан вздрогнул, шагнул к кузнецу и, небольшого росточка, крепко сбитый, показывая на дверь, стал напирать на скандалиста.