Сын Зевса. В глуби веков - [31]

– Как же не напомнил? Конечно, напомнил. Иначе зачем бы мы пришли?

– Что же там произошло?

– У истрийцев умер их царь. И они ушли, не стали сражаться с Атеем. Война кончилась – на что же скифу мы? Вот и отослал прочь.

– Повтори, что он велел передать мне.

– Он велел передать тебе, царь, что помощи твоей не просил. И что он никому не поручал говорить о том, что оставит тебе царство. И сказал, что они не нуждаются в македонской защите, так как скифы превосходят македонян в храбрости. И что в наследниках он тоже не нуждается, так как его сын здравствует!

Филипп в бешенстве послал проклятье Атею.

– И меня, Филиппа македонского, обвиняют в вероломстве?! Ах, проклятый старик, мы еще встретимся с тобою… Они хоть заплатили вам что-нибудь за то, что вы пришли туда?

Военачальник покачал головой:

– Ничего.

– Ну-ну! Вот это честно!

Филипп велел тотчас снарядить послов к Атею.

– Скажите, что я требую возместить хотя бы часть расходов на осаду Византия – он же обещал мне и денег, и войска, а ничего не дал! Он должен выполнить это требование немедленно, тем более что он не только не уплатил за службу моим воинам, но даже и расходов на них не возместил!.. С ответом возвращайтесь как можно скорей! – приказал он.

Послы помчались. И вернулись так скоро, как могли донести их быстрые кони. Но что за издевательский ответ привезли они!

Скифский царь просит извинить его. Но климат в Скифии тяжелый, а почва бесплодная. Такая почва не приносит богатства, но еле-еле дает пропитание. Нет у него сокровищ, чтобы он мог удовлетворить столь великого царя, как Филипп, а прислать небольшую подачку он считает еще более непристойным, чем вовсе отказать. Вообще – пусть будет это известно македонскому царю – скифов ценят за доблесть, а не за богатство.

Получив этот ответ, Филипп ничего не сказал. Но решение принял в ту же минуту: «Хватит. Время разговоров с тобой, старик, прошло. Терпеть твою наглость я больше не в силах».

Однако эти мысли он пока оставил при себе. Филипп знал, как легко переносятся из лагеря в лагерь военные тайны. Внешне спокойный и приветливый, он будто и не заметил, как издевается над ним старый скиф. И снова отправил послов к Атею.

«Атею, царю скифскому, от Филиппа привет! Во время осады Византия я дал обет воздвигнуть статую Гераклу. И теперь иду, чтобы поставить ее в устье Истра. Так прошу тебя – не мешай мне пройти спокойно, как другу, по твоей земле и почтить бога!»

Послы уехали.

Филипп приказал снять осаду Византия. И тут же стал готовить войско в поход. Пускай Атей встречает его «как друга» со статуей Геракла! И, не дожидаясь возвращения послов, двинул свои фаланги.

Послы встретились в пути. Они везли ему ответ царя Атея. Если Филипп хочет выполнить свой обет, то пусть пришлет статую к нему, к Атею. Он обещает не только поставить статую, но и сохранить ее невредимой.

– Однако я не потерплю, – заявил Атей, – чтобы войско Филиппа вступило в пределы моего царства! Если же Филипп поставит статую против воли скифов, то, как только он уйдет, я низвергну статую, а медь, из которой она отлита, превращу в наконечники для стрел.

Ничто – ни просьбы, ни лукавство, ни лесть – не действовало на скифа.

– Он не потерпит меня на своей земле, вы слышите? – усмехнулся Филипп, и усмешка его была зловещей. – Клянусь Зевсом, он не потерпит!

Македонское войско тяжелым, уверенным шагом, под которым гудела земля, двинулось на Скифию.

На юго-западной границе Скифии, вдалеке от городов, два войска – скифское и македонское – схватились в яростной битве. Филипп, расстроенный и рассерженный предыдущими неудачами, свирепо дрался в первых рядах. Сквозь сверкающий хаос мечей и копий он неотступно пробивался к Атею. Филипп устал улыбаться ему и притворяться другом, ему надоело опасаться его могущества, надоело терпеть поражения, терпеть препятствия, встающие на пути его замыслов. Он своей рукой убьет Атея!

– Может быть, ты все-таки потерпишь меня на своей земле? – повторял он сквозь зубы. – Может быть, все-таки потерпишь?

Скифское войско было огромно. Но оно не устояло перед железной сомкнутой фалангой Филиппа. Филипп уже видел белую бороду богатыря Атея, уже видел блеск его тяжелого меча, который разбрасывал молнии направо и налево. Филипп понукал коня, толкал его в самую гущу битвы, в самую страшную сечу, пробиваясь к Атею.

И вот уже редеет скифское войско. Груды тел лежат кругом. Последние воины еще защищают своего старого царя, а македоняне уже окружили их несокрушимой стеной.

Филипп прорвался к Атею.

На мгновение взгляды их встретились. Глаза старика были полны горя и ненависти. Он замахнулся мечом, рванувшись к Филиппу. Но Филипп двинул на него коня и одним метким ударом сариссы убил скифа.

Битва кончилась.

Македонское войско бросилось грабить убитых скифов. А потом, похоронив своих погибших воинов, отправилось разорять несчастную Скифию.

Тревога пошла по городам приморья. Скифы разгромлены, теперь никто не защитит их от Филиппа! Стало опасно и в Истрии, и в Томах, и в Калитии. Македоняне пойдут домой из Скифии по их побережью – и что будет тогда? Может быть, завтра же их поля погибнут и города задымятся в развалинах…