Сын Зевса. В глуби веков - [184]

— Значит, все-таки ты меня не оставишь, Искандер?

Он нежно прижал ее голову к своей груди.

— Я никогда не оставлю тебя, Роксана. Ведь ты моя жена!

И вышел, потому что его военачальники уже собрались на военный совет.

Впрочем, так привыкли говорить — военный совет. Но даже в самой ранней юности, когда Александр впервые надел доспехи и повел войско на трибаллов и гетов, военного совета не получалось.

Военачальники собирались лишь для того, чтобы принять приказания царя. Нельзя сказать, что он не выслушивал советов. Говорить мог каждый из них, но делал царь только так, как находил нужным сам.

Так же было и теперь — военачальники собрались, чтобы услышать, что войско идет в Индию. Приглашены были историки, которые вели дневники похода, и географы, и землемеры, и «шагатели», специально обученные равномерному шагу, чтобы измерять пройденные пространства земли: двести шагов — стадия.

Александр попросил рассказать, что кому известно об этой стране — Индии?

Рассказы хлынули потоком. Говорят, там в горах живут люди с собачьими головами и с хвостами. Но говорят, что они праведные и живут долго. А внутри страны есть пигмеи — люди ростом в два локтя, бородатые. И скот у них тоже маленький — маленькие коровы и совсем крохотные овцы…

— Я слышал, что там есть племя длинноухих. Уши у них такие огромные, что они ими одеваются, как плащом. А ночью закутываются ушами и спят.

— Одноногие тоже есть. Ступня одна, зато широкая, как щит. Когда жарко, эти люди ложатся на землю. Лягут, поднимут ногу кверху и загораживаются своей ступней от солнца.

— Это не в Индии. Это в Эфиопии.

— А я слышал, что в Индии.

— Говорят, там водятся единороги…

— И мартихоры[104] тоже. Колючие тигры. И хвост у них с колючками.

Вспомнили и о реке, текущей к восточному Океану, устье которой сияет от янтаря. И волшебный источник, в котором ничего не тонет.

Александр потребовал карты. Неуверенные линии обозначали реки, дороги, берега залива…

— Что это?

— Это — Яксарт. Здесь — Александрия Дальняя. Это — рукав Яксарта, он обходит Гирканский залив… Дальше он становится рекой Танаисом.

— Какой залив?

— Залив Океана.

— Гирканское море — залив Океана?

— Так сказано у Ктесия[105].

Александр с досадой вздохнул:

— Ктесий много напутал. Отбросьте Ктесия, он только мешает. Но если Гирканское море и в самом деле залив Океана — так, значит, и Океан недалеко?

Этому хотелось верить. Если Океан недалеко, значит, они скоро дойдут до его берегов. И это будет окончанием похода. Конец войны, конец усталости, опасностям и тяжелым лишениям.

— Значит, Океан недалеко, — повторил Александр, — но все-таки Каспий — залив или озеро? Надо будет выяснить это. Выясним, когда вернемся.

Снова склонялись над картой, обдумывая предстоящий путь. Но карта, составленная по догадкам, по слухам, по предположениям, обманная, слепая, мало помогала им в этом.

— Перейдем Паропамис, вступим в страну индов… Дойдем до реки Инда.

— А оттуда можно вернуться водой, по реке Инду до Нила, в Египет. Ведь Аристотель говорит, что истоки Нила близко к Инду.

— Можно вернуться и другим путем — по Яксарту в Танаис, по Танаису в Эвксинский Понт.

Перед тем как выступить в индийский поход, Александр явился войску в своих сверкающих доспехах и в шлеме с белыми перьями. Как всегда перед трудным походом, он произнес речь, вдохновляющую на подвиги. Он напомнил воинам, что когда-то ассирийская царица Семирамида пыталась пройти в Индию, но не смогла. Не смог пройти в Индию и великий персидский царь Кир. Но Александр уверен, что македоняне сделают это. Герои — боги Геракл и Дионис — дошли до Океана и прославились. Они, македоняне, тоже дойдут до берегов, где кончается земля, и получат бессмертие!

Войска ликованием отозвались на эту речь. Но не все. Македонские ветераны ворчали в бороду:

— Для того чтобы дойти туда, надо прежде стать бессмертным…

Многие приуныли. Ведь еще у Гавгамел им было сказано, что это их последняя битва и что на этом поход их закончится. Но они идут все дальше и дальше, и походу не видно конца. И все меньше надежд когда-нибудь вернуться в родную Македонию.

Армия огромной массой двинулась по дороге к Паропамису — так македоняне называли Гиндукуш. Александр со свитой этеров и телохранителей мчался в колеснице вдоль войска по правому краю дороги, который ему всегда оставляли свободным. Он зорко оглядывал воинские ряды, строго следя за дисциплиной, за правильным строем, за точным распределением всех частей армии…

«Вот моя македонская армия, — думал с гордостью Александр, — разве такой была армия, когда я переходил Геллеспонт? Она стала почти в четыре раза больше, чем была! И неизмеримо могущественней!»

Он мчался мимо с неподвижным лицом, с твердо сжатыми губами, подняв подбородок и, по своему обыкновению, чуть-чуть склонив голову к левому плечу. Воины подтягивались под его взглядом, шаг становился четче, осанка бодрее. Александр любовался своей фалангой, своими гипаспистами, своей мощной конницей. Конница, еще конница, больше половины армии — конница.

Александр остановился, пропуская войско. Лицо его понемногу омрачалось. Шла армия, а казалось, что происходит какое-то переселение народов. Войска растянулись на огромное пространство. Сзади, отягощая движение, с грохотом шли осадные и стенобитные машины. И особенно тяжел был безмерно разросшийся обоз. Тут на повозках, груженных разными товарами, ехали торговцы. Тащились на мулах жрецы. Бесчисленные вьючные животные: лошади, верблюды, мулы, ослы, еле шагающие под своими вьюками, — имуществом военачальников, царских этеров и самого царя. В одной из больших закрытых повозок ехала и жена царя Роксана. Все это двигалось медленно, с натужным скрипом колес, с ревом ослов, с криками погонщиков, подгонявших животных…