Сын Зевса. В глуби веков - [17]

Так он сказал афинянам все это и ускакал обратно. И занял свой пост у персов, будто никуда и не уезжал. Вот как царь Александр «служил» персам!

– Значит, он служил афинянам?

– Да. Служил афинянам.

– А когда началось сражение, против кого он сражался – против персов?

– Нет. Все-таки против афинян:

Александр задумался, наморщив лоб.

– Тогда чей же он был союзник? Персов или эллинов?

Олимпиада вздохнула:

– Когда у тебя маленькая страна и слабое войско, приходится служить и тем и другим. А по-настоящему-то он служил только своей Македонии.

– Значит, он был двуличным человеком, – сердито сказал Александр. – Он был перебежчиком.

– Можно сказать и так. Но зато он сохранил царство!

– Но все-таки он воевал и против своих, против эллинов! Нет, я так поступать не буду.

РАЗДОРЫ В ЭЛЛАДЕ

Эллинские государства непрестанно воевали между собой. Фивы, возвысившиеся при Эпаминонде, победили Спарту и Фокиду. И Спарта и Фокида претерпели много несчастий, земли их были разграблены, войска разбиты.

Но победившим их Фивам этого показалось мало. На собрании совета представителей эллинских государств – амфиктионов[12] Фивы предъявили обвинение Спарте в том, что они во время перемирия заняли фиванскую крепость Кадмею, – это было в 382 году. А фокидянам – что они во время войны опустошили Беотию, принадлежащую Фивам.

Решение выносили победители, и обвиняемых присудили к такому большому штрафу, который уплатить они были не в силах.

Фокидянам было присуждено отдать за неуплату штрафа свою землю Дельфийскому храму: земли Фокиды и Дельфийского святилища лежали рядом. Фокидяне лишились всего – у них не стало родины.

Тогда фокидяне разграбили храм Аполлона, где хранились огромные богатства. На это дельфийское золото они наняли войско и бросились войной на Фивы, которые довели их до святотатства и отчаяния. На стороне Фив сражались с фокидянами фессалийцы.

Эта война, которую назвали священной, затянулась. Фокидян проклинали за их нечестивый поступок. И в то же время жалели. Если бы не Фивы, фокидяне никогда не решились бы разграбить всенародное святилище. А жалея, Афины и Спарта присылали на помощь фокидянам свои отряды.

Войском фокидян командовал Филомел, отважный и умелый военачальник. С ним было трудно справляться.

Филипп зорко следил за делами в Элладе.

– Дайте мне с моим войском сразиться с Филомелом, – обратился он к Фивам. – Я хочу наказать фокидян! И я могу это сделать!

Но против этого предложения восстали Афины:

– Филиппу не столько нужно воевать с фокидянами, сколько войти через Фермопилы в середину Эллады. А это опасно. Такому союзнику, как Филипп, доверять нельзя.

И афиняне, подогнав к побережью военные корабли, закрыли от Филиппа Фермопилы.

Это было еще в 353 году.

Теперь наступило иное время. Многое изменилось. Сила Филиппа неимоверно возросла.

Война с фокидянами все еще тянулась. Вождь фокидян Филомел погиб в бою. Они выбрали другого вождя – Ономарха, не менее опытного и не менее отважного. И Фивы и Фессалия устали от этой войны. Совет амфиктионов, чтобы покончить с фокидянами, теперь уже решил поручить командование этой войной македонскому царю.

Итак, Филипп добился своего. Он объявил, что не собирается мстить за фивян. Нет, он идет покарать Фокиду за святотатство, за оскорбление бога. Нынче уже никто не загородил ему Фермопильского прохода. Он прошел через Фермопилы и вступил в Фокиду. Перед сражением он приказал воинам надеть лавровые венки, венки из ветвей дерева, посвященного оскорбленному богу Аполлону. Фокидяне дрогнули, увидев войско, увенчанное лаврами. Им казалось, что сам бог, которого они ограбили, выступил против них. Они потеряли мужество…

Филипп расправился с Фокидой жестоко. Она была стерта с лица земли и исключена из совета амфиктионов – из совета государств, охраняющих святилище. Место фокидян в совете Филипп потребовал себе. На совете были вынуждены вынести постановление: принять Филиппа в число амфиктионов и отдать ему голоса фокидян.

Все это устроив, Филипп направил в Афины послов – пусть и Афины признают это постановление. Когда Филиппа вводили в совет, представителей Афин среди амфиктионов не было.

На этот раз даже Демосфен, который по-прежнему ненавидел Филиппа, советовал уступить ему.

– Не потому, что это правильно, – с горестью сказал он. – Это даже несправедливо, чтобы македонянин участвовал в эллинском совете. Но я боюсь, как бы в противном случае не были вынуждены Афины вести войну со всеми городами сразу. К тому же Филипп уже прошел через Фермопилы и теперь может вторгнуться в Аттику. Выгоднее соблюдать мир, чем навлечь на себя такую опасность.

Так сказал Демосфен.

Однако сам он ни за что не хотел примириться с возрастающим могуществом Филиппа. Он по-прежнему выступал против него со своими гневными речами, которые потом были названы «филиппиками». Изо всех сил своего таланта, своего редкостного красноречия он защищал от царя Афинскую республику.

Но у Филиппа в Афинах были и сторонники. Была македонская партия, которая считала, что для Эллады гораздо лучше было бы, если бы такой сильный, с железной волей человек, как Филипп, объединил ее. Эллада изнемогает от междоусобных войн, эллинские города непрерывно воюют между собой, отнимая все силы страны. И только одно можно сделать, чтобы спасти Элладу, – это признать Филиппа вождем, объединиться и под его началом обратить свое оружие против давнего и грозного врага – против персов.