Сын воды - [2]
Он все поглядывал на небо: не видно ли конца дождю.
– Скоро дождь кончится, – наконец сказал он, – тучи разрываются на части.
И верно, дождь понемногу стихал. Вот уже раз-другой проглянуло солнце. Вот уже последние клочья туч пролетели на восток – и перед глазами открылся удивительный уголок земли.
Это был город, город, который не уступал какому-нибудь Нью-Йорку, только… мертвый. Во все стороны расходились, переплетаясь друг с другом, улицы-каналы. По бокам величественно возвышались черные скалы – строения. Ни одно из них не было похоже на другое, но все вместе они производили впечатление сказочного города. Там, глядишь, выступает в воду каменное крыльцо, там высоко над водою прилепился балкон. Громоздились в небо церкви, башни высотою по два километра; верхушки их сияли на солнце вечными снегами, а по кровлям сползали синие ледники.
На перекрестке двух улиц с высоты десятиэтажного дома падал водопад. Мелкая водяная пыль множеством цветов играла на солнце, а на черной стене с другой стороны улицы выгнулась радуга.
Волшебный, сказочный город, только жителей что-то не видно. Кроме тех, что в лодке Тайдо, нигде ни единого человека. Но вот высоко на выступе-балконе одного здания показались две серо-белые фигуры, а вон там из черных отверстий-окон выглядывают, должно быть, детишки. Может, это жители решили насладиться хорошей погодой?
Но раздался пронзительный крик, сразу несколько детей выпало из окна и… полетело вдоль улицы. Теперь уже видно, что это чайки. А те две фигуры, побольше, – альбатросы. Редко их увидишь на суше. Чаще они встречаются в море, за несколько тысяч миль от берега. Недаром размах крыльев у них – два с половиной метра.
Здесь альбатросы могут считать себя полноправными горожанами. Никто не угрожает их безопасности: европейцы сюда не заглядывают, а фуиджи, что копошатся там, внизу, им вовсе не страшны.
Ну, а чайки, так те всюду чувствуют себя как дома, всюду поднимают шум и гам.
Однако что это там такое? Будто зашевелился снег на скале. Оттуда взмыла туча птиц, но скала осталась по-прежнему белой, по-прежнему шевелилась и издавала пронзительные крики.
Вот оно, основное население этого города. Выходит, он не такой уж и мертвый, как показалось вначале.
Потом, спустя немного времени, сорвалась стая птиц со скалы в самом конце улицы. Что их встревожило? Там какое-то движение… Из-за поворота выплыли два черных зверя и, резвясь и играя, начали приближаться к лодке Тайдо.
Вода, которая даже в бурю оставалась почти спокойной, заходила, забилась о стены. Эхо полетело по теснине.
По фонтанам воды, взлетавшим над головами резвящихся животных, сразу можно было узнать, что это киты, вернее, маленькие китеныши.
Можно было диву даваться, как ловко и легко двигались эти неуклюжие животные. То головы, то хвосты мелькали в воздухе, а то вдруг все огромное тело взлетало над водой, чтобы через миг плюхнуться назад, да так, что все вокруг дрожало. Китеныши ложились на бок, кувыркались друг через дружку, словом, забавлялись, как и полагается малышам.
И дети Тайдо радовались, глядя на них, кричали, смеялись; только самому Тайдо было не до смеха.
– Эти малютки могут наделать беды, – сказал он и направил лодку прочь от разыгравшихся китенышей.
Но те, увидев новую забаву, пустились вдогонку за лодкой, чтобы поиграть с нею. Положение становилось опасным. Волны начали швырять лодку из стороны в сторону, несколько раз едва не ударили о стену. Вот один из малышей оказался рядом с лодкой и, словно для того, чтобы показать свою ловкость, кувыркнулся так, что хвостом чуть не задел правый борт. Лодка накренилась, зачерпнула воды, дети испуганно закричали.
– Налегай! – крикнул Тайдо сыну. Даже мать пришла на помощь. Легкий челнок летел как стрела, но китеныши не отставали ни на шаг. К счастью, между двумя домами нашлись распахнутые ворота – проход в скалах.
– Поворачивай! – скомандовал Тайдо.
Манг тотчас уперся веслом в стену, а отец тем временем протолкнул лодку в проход. Две-три секунды – и они были уже во "дворе".
Киты, как видно, были озадачены неожиданным исчезновением своей игрушки. Они остановились на улице, возле ворот, но пролезть в них даже не пробовали – проход был для них слишком узок. Тогда, выбросив из ноздрей высокие фонтаны воды, китеныши поплыли дальше.
К югу от Огненной Земли всегда водилось много китов. Конечно, не было недостатка и в китоловах. Однако здесь их все же было меньше, чем в северных морях. Во-первых, путь сюда неблизкий, а во-вторых, эта часть океана считается самой неспокойной, самой опасной для плавания. Не много можно насчитать людей, которым посчастливилось проскользнуть тут без бури.
Однако любые бури – ничто перед скалами, которые подстерегают моряков под водой.
Бьется корабль в море, насмерть сражается с бурей, каждую минуту бывает он на волосок от смерти, но надежда все же не покидает сердца людей. Но вот раздается крик: "Земля!" – и от этого, казалось бы, желанного слова кровь стынет в жилах, сердце сжимается, надежда гаснет, – сама смерть заглядывает в глаза.
И теперь уже на корабле одна мысль: удрать как можно дальше от благословенной земли, удрать туда, где мрак, где ходят огромные, страшные валы, готовые вот-вот накрыть корабль вместе с мачтами, – в океан. Он, этот ужасный, бурный океан, кажется теперь ласковым, милым и желанным.
