Сын ведьмы - [147]

А вот обряд с венчанием в недостроенной церкви можно будет провести уже после пресветлого Рождества. Иоаким немало внимания уделял предстоящей свадьбе с венчанием пред образами. Будет жениться молодой Воробей Стоянович на местной девице, и епископу было важно, чтобы новгородцы увидели, как красиво и благолепно пройдет обряд. Когда знать начнет венчаться, покажет пример, то однажды и простые люди, дай бог, потянутся к алтарю.

Так что Иоаким радовался, что Воробью так вовремя пришла охота жениться. Пышной будет эта свадьба, а главное – освященной. Правда, немного волновало, что сегодня сам посадник Воробей почему-то не явился на службу в церковь. Обычно он никогда служение не пропускал. Но сегодня пришла какая-то весть от воеводы Путяты, и Воробей спешно покинул город, уехал невесть куда и неизвестно на сколько.

Обычно Иоаким в дела мирские не вмешивался – своих забот хватало. Но сейчас стало даже любопытно: что там у них происходит? Вон, почитай, более седмицы назад в Новгород приехала пара гонцов из дальней заснеженной Ладоги. Надо же, в такое непростое время и пробрались сквозь снега и заносы! Обычно зимой ладожане с новгородцами не общались, пока реки не вскроются, а тут вдруг явились. Видимо, нечто важное заставило их проделать такой путь в Новгород. Причем столь важное, что воевода Путята сразу собрал отряд и отбыл в северном направлении. Иоаким тогда не стал спрашивать, что происходит: это русская земля, в ее диких северных пределах кто только не берется за оружие да чинит разбой, и зима им не помеха. Но, видимо, спросить стоило: тот же молодой посадник Воробей в последующие дни ходил встревоженный, поднимался на стены, ждал вестей. А сегодня и сам отбыл верхом, даже отстоять обедню не явился. Иоакима это не устраивало: чем чаще нарочитые люди будут ходить на службу, тем больше и простого люда за ними потянется. Ведь несмотря на то, что новгородцев окрестили, к церкви они шли скорее поглядеть на нарядных бояр да посадника, а не молиться Всевышнему. Но Иоаким был все одно рад, что люди посещают новый храм: не важно, как ты приходишь к Богу, главное – что приходишь. А там и душа откликнется.

И вот после полудня на подворье епископа новгородского примчался гонец с новостями. Да такими, что Иоаким упал перед образами на колени и стал читать благодарственную молитву. Вот радость-то! Гонец сообщил, что Воробей отправился встречать не кого-нибудь, а самого посадника Добрыню, за которым Путята в саму Ладогу сквозь снега добирался.

Новость быстро разошлась среди людей, новгородцы повыходили из изб, спешили на торжище, где всякая новость обычно обсуждалась. И рады ведь были! Уже не таили обиду на посадника, который их насильно в реку загонял, а говорили о том, что с Добрыней в Новгороде всегда порядок и лад были. Без него град словно без головы оставался, жить-то жили, а как дальше дела повернутся, не ведали. Но вернется Добрыня, вот тогда ужо!..

Иоаким еще издали услышал волну гомонящих людских голосов, какая шумела, приближалась, вопила. Вот дудки загудели, барабаны забили, шум стоял такой, что даже устроившиеся под стрехами галки поднялись в алевшее закатом небо. Красивая картина, но и тревожная. Иоакиму тоже стало тревожно. С какими вестями явился посадник? Уходил он невесть куда, ничего не пояснив, да и мрачен был, как туча. Еще и священника Саву с собой увел. И епископ молился о них обоих все это время – и о властном, упрямом Добрыне, и о мягком парне Саве, какого порой так не хватало ему.

Однако тревожные мысли покинули преподобного Иоакима, когда он увидел въезжавшие во двор сани, заметил и посадника Добрыню в высокой меховой шапке, а там и Саву заметил, даже умилился тому, как возмужал его любимец. С ними еще какие-то люди были, епископ разглядел и пару женских лиц, но разбираться, кто такие, будет позже. Пока же лишь молился, благодаря Всевышнего за столь радостную встречу. Служилые люди епископа сдерживали ликующую толпу за воротами: кажись, не уйми их, так весь Новгород явится на церковное подворье, заполонит все вокруг.

Иоаким ожидал прибывших на высоком крыльце, важно опираясь на епископский посох. Выходя в спешке, даже забыл надеть варежки, но сейчас о холоде не думал. Видел, как гарцевал на коне по двору счастливый Путята, как Воробей подал руку сошедшему с саней посаднику. В приветном жесте подал, не от слабости прибывшего. Ибо Добрыня шагнул к крыльцу сильно и широко: шуба длинная на нем распахнута, длинные полы снег метут, шапка соболиная на крутые брови надвинута, карие глаза горят весело. И хотя на лице посадника появились новые шрамы и седины в волосах прибавилось, он, поднимаясь по ступеням, смотрел на Иоакима почти с задором, полные губы чуть улыбались. Вот совсем чуть-чуть, хотя само лицо так и светилось от радости.

Добрыня сперва коленопреклоненно припал к руке епископа, попросил благословения, а поднявшись, вдруг сжал его в объятии.

– Ох, владыка, как же я соскучился! Как сладко вернуться домой. Да еще и победителем!

Кого он там победил, Иоаким сейчас не думал. Он был шокировал вольностью обращения к себе посадника. Что подумают собравшиеся? Как можно было так забыться?! По сути, одичать!