Сын Валленрода - [111]

Попутно хочется отметить небанальный, психологический что ли, историзм Красинского. Писатель не принадлежит к дотошным летописцам, стремящимся к всеобъемлющему охвату событий, избегает авторских комментариев историко-аналитического плана. Он, скорее, историк душевных состояний. В их чутком зеркале прежде всего и отражается временной пласт, лишь изредка уточняемый конкретными приметами. И мы можем, например, безошибочно определить, что время действия романа «Дань повседневности» относится к концу 1941 года, периоду стремительного роста и сплочения прогрессивных организаций в единый лагерь, ставший вскоре серьезным соперником на политической арене для представителей лондонского правительства, что и заставило их ради поддержания престижа своих «вооруженных сил» разрешить АК провести ряд частных боевых акций, а пьесы «Биваки» — к лету 1944-го, ознаменовавшегося провалом плана «Буря», который предусматривал захват власти пролондонской кликой в момент отхода гитлеровских войск.

Еще совсем недавно Колумб являлся весьма распространенным персонажем польской художественной и документально-мемуарной литературы. У него было множество горячих апологетов, были и оппоненты, считавшие, что литературная мода на молодых аковцев неправомерно оттесняет в тень конспираторов других возрастных категорий, не говоря уже о бойцах АЛ. Пожалуй, никто из значительных писателей не обошел его своим вниманием. Отсюда обилие серьезных, бесспорных, а также в той или иной мере дискуссионных трактовок популярного образа. Знакомясь с этой обширной галереей, мы, безусловно, отдаем предпочтение Колумбам-бунтарям, наделенным незаурядными волевыми и интеллектуальными качествами, позволяющими подняться над пассивным окружением. Таким, как, например, поручик Пакош, герой романа Ежи Путрамента «Болдын» (1969), который принимает решение о переходе в АЛ в наименее благоприятных для этого условиях. Он не просто меняет свою аковскую кличку «Арнольд» на новую — «Мрачный». Он усваивает и новые духовные ценности, проникается верой в справедливость идей, за осуществление которых предстоит воевать. Обретает способность подниматься во имя них под огнем в атаку. И поднимать других. Но мы также признаем важность, необходимость присутствия в польской литературе антиподов этих бунтарей, вызывающих сожаление тем, что они, молодые, которым должно принадлежать будущее, волею судеб оказались обреченными на проигрыш, примкнув к политическому лагерю, зачарованному днем вчерашним. Колумбов, достойных осуждения, ибо за нехваткой аргументов в идейном споре они предпочитали стрелять. Колумбов Красинского. Они необходимы как свидетельство, в данном случае художника-очевидца, бесперспективности, пагубности слепого фанатизма, присущего определенной части молодых подпольщиков АК. О них необходимо знать сегодня, когда в круглосуточных передачах подрывных радиостанций запада на Польшу «почетное место» занимают всевозможные мифы об Армии Крайовой и польской молодежи навязываются в качестве примера для подражания, как поборники демократии и прав человека, те бывшие аковцы, которые, несмотря на демобилизацию АК в 1945 году и ряд амнистий, не легализировались и упорно вели террористическую деятельность против народного государства.

И еще один существенный штрих творческой биографии Красинского: постоянный поиск положительного героя средствами всех доступных ему жанров. Положительный герой — современник выступает в его очерках, где часто используется форма «группового портрета» представителей какого-либо производственного коллектива. Кстати, о профессиональном уровне Красинского-публициста дает представление очерк о поездке на советский Север «Страна озер — жемчужина нефти», опубликованный на русском языке в коллективном сборнике советских и польских писателей «Книга друзей» (1975). В пьесе «Биваки», выдержанной, по справедливому мнению польской критики, в традициях остросоциальной драмы Леона Кручковского, Красинский создал запоминающийся образ коммуниста Янтара, который раскрывается в полемике с главарем террористической группы пролондонского подполья.

Об интенсивном, трудном поиске положительного героя свидетельствует проза писателя. Если молодой поэт Гончар из первого романа Красинского «Дань повседневности», с лучшими побуждениями примыкающий к конспираторам, не понимая, что тем самым вступает в «братство обреченных», еще слишком неопытен и наивен, чтобы противостоять обрушившимся на него невзгодам, то некоторые персонажи первого сборника рассказов писателя «Какое огромное солнце» (1962) уже наделены цельными, незаурядными характерами, а в цикле новелл, посвященных узникам генерала Франко, встречаются стойкие, сознательные бойцы. С честью выдерживает неимоверно тяжкие испытания юноша «Польский», узник лагеря уничтожения, попавший туда после Варшавского восстания, из повести «Тележка». До конца борется Станислав Альтенберг, духовный сын неистового Валленрода, литвина, внедрившегося, согласно древней легенде, в орден крестоносцев и подорвавшего изнутри могущество этого головного отряда тевтонского экспансионизма.