Сын предателя - [24]

 Но кругом было тихо, и ничто не предвещало беды. Надя гундосила незамысловатый мотив, возясь у печки. Огонь быстро захватил в плен дрова, внутри печи загудело от воздушной тяги,  и скоро завтрак был готов. Шикарная яичница из четырёх яиц на козьем молоке украшала стол. Надя, сияющая счастливой улыбкой, одетая в домотканую кофту из овечьей шерсти, ждала, когда Фёдор сядет за стол. Он посмотрел на это чудо на чёрной чугунной сковороде, потом на Надю и сказал:

 -Ну, зачем ты так-то? Ведь на меня яиц и  молока не напасёшься! Я бы и картошки поел. А завтра что будешь есть?

 -И пусть! - торжествовала она. - Мне сейчас хорошо! Кто его знает, что будет завтра? Завтра ведь может и не быть, понимаешь? Придут немцы и опять сожгут всё это! А то и меня убьют.

 Она помолчала несколько мгновений, задумавшись над своими словами, очнувшись, сказала:

 -Ну чего ты? Ты ешь, это тебе полезно.

 Он съел ровно половину содержимого сковороды, завершил завтрак стаканом молока с лепёшками и поблагодарил Надю скромным поцелуем. Она смущённо засмеялась в ответ.

 -Ночью ты целовал горячей, - простодушно, чисто по-деревенски, призналась она, - наверно, ночью я красивей, правда?

 -Какая же ночью ты красивей? Тебя же не видно! - в тон ей ответил Фёдор, и на этот раз прижал девушку к своей груди крепко и так же крепко поцеловал. Он вдруг осознал после её признания, что действительно, в любой момент всё это тихое счастье может прекратиться, потому что немцы совсем близко и в любую минуту кто-то из оберштурмфюреров пошлёт какого-нибудь оберлейтенанта с ротой прочесать кромку болота для обнаружения партизан.

 И может так случиться, что оберлейтенант в свою очередь пошлёт этих перевёртышей со старостой во главе, которые обнаружат его здесь в плену эйфории, не имеющего ни ружья, ни гранаты, чтобы защитить Надю от посягательств бывших советских солдат, позабывших не только о присяге, но и о земле, которая их вскормила, и  которую просто необходимо защитить от врага.

 -О твоём доме они знают, - вдруг догадался Фёдор. - Ну да, как же я сразу не сообразил!

 -Знают, - согласилась Надя. - Наверно, забыли. А может и нет.

 -Ещё не поздно уйти! - с проснувшимся беспокойством в голосе сказал Фёдор. - Понимаешь, вдвоём мы можем меньше вызвать подозрения у немцев,  если случайно наткнёмся на них.

 -Нет, Федя, нет! Лучше подождать до декабря. Болото замёрзнет, тогда проще. А сейчас в болоте тропу знать надо. Утонуть можно.

 Надя сразу погрустнела, снова стала некрасивой. Но Фёдор уже  не замечал ни белёсых бровей, ни отсутствия ресниц, и даже облупившийся нос девушки не казался ему чересчур красным.

 Всё это уже не было главным в его отношении к Наде после их ночной близости. Он просто не мог вот так уйти из её дома, оставив её одну в полной зависимости от немцев, которым она могла стать лёгким подарком.

 -Нельзя ждать мороза, - веско заметил он, - сейчас не уйдём, в декабре не уйдём уже никуда. Партизаны разозлят фашистов к декабрю основательно, и они тоже воспользуются тем, что будет лёд. Тогда и пушки подгонят, болото снарядами пробуровят, чтобы партизан утопить. В холодной-то воде сердце быстро остынет. И пули не надо будет.

 -А скотину-то кому оставлю?

 -Куриц можно зарезать, козу взять с собой, а овец выпустить, сами к людям дорогу найдут. Можно ведь и по кромке болота пробираться. Чувствую я, что севернее должны наши части остаться в большом скоплении.

 -Ой, милый! И не к горю ли моему тебя бог-то послал, а? - запричитала Надя. - Ведь увидишь какую-нибудь кралю и был таков! А я куда? Вон ты какой пригожий! Шёл бы один, раз уж так хочешь!

 Фёдору не хотелось сообщать девушке, что и женат он, и  сын есть у него. Всё это было где-то в прошлой жизни и казалось нереальным. Опасность, которая окружала со всех сторон, стёрла на время законы социалистической Родины. Поведение в этой действительности подчинялось теперь законам военного времени. Слабый духом терял все устои, заколоченные в  мозг политическими лозунгами агитаторов. Сильный духом фанатически верил в правоту Коммунистической партии. Но и тот, и другой в любой момент могли быть убиты пулей, которой было наплевать на те или иные мотивы поведения этих, совершенно по-разному мыслящих людей.

 Война уничтожала без выбора убеждений. Просто были счастливцы и были неудачники. Фёдору хотелось быть в  числе счастливцев. Он звериным чутьём ощущал приближение опасности, и  только Надя задерживала его неутолимое желание нырнуть в глубь болота, в котором он имел шанс на преодоление этого неясного своего положения то ли партизана, то ли шатуна, отлынивающего от прямой обязанности советского офицера.

глава 15

 Учёба в десятом классе приблизилась настолько реально, что породила в душе беспокойство неимоверное. После окончания девятого класса лето радовало Колю то жарой, то дождём с прохладой. Солнце требовало вставать намного раньше, чем в пасмурное, дождливое утро. Но Николая трясло при мысли о том количестве государственных экзаменов, которые неумолимо приближались.

 Запущенный материал по физике, алгебре и тригонометрии не давал подолгу уснуть. Хотелось как-то изменить весь порядок жизни. Хотелось, но начинать что-либо для этого уже не было силы воли. Николай просто не мог понять ни один из этих предметов. Иногда, в часы особенно изнуряющей жары, он безвольным жестом раскрывал учебник алгебры, тупо смотрел на формулы, которые через несколько секунд начинали расплываться.