Сын парижанина - [63]

Он заткнул нос и проворчал:

— Я же не просил ставить меня на постой к живодеру! Но в конце концов на войне как на войне, и раз не происходит ничего похуже, можно и притерпеться!

Время для Тотора, который, вслушиваясь в таинственные шумы, исходившие из прерий и пустыни, искал им объяснение, тянулось медленно. Напряжение нервов после резкого возбуждения перешло у юноши в неодолимое оцепенение.

Он понимал, что проваливается в дремоту, пытался противостоять этому, до крови щипал себе руки, кусал язык… Хотел подняться, чтобы сбросить с себя отупение. Но все было напрасно. Тогда ему в голову пришла неудачная мысль — пристально всматриваться в звезды и считать их… Мерцание звезд на темном небосводе загипнотизировало его.

Оцепенение увеличивалось, глаза непроизвольно моргали… Тотор медленно осел на землю и заснул.

__________

Сколько времени он проспал? Два, три, а может быть, и четыре часа. Этот свинцовый сон мог продлиться до утра. Но вдруг молния прорезала мрак, раздался громкий выстрел. Тотор проснулся, вскочил на ноги и выругался:

— Тысяча чертей! Я уснул!

В облаке порохового дыма он увидел силуэт Бо, тоже проснувшегося и прыгнувшего с земли, как чертик из коробки с пружинкой. Рука Тотора инстинктивно потянулась к винчестеру, а глаза стали искать врага — все это в первые же две тревожные секунды.

На выстрел ответили странным, ужасным кличем, звериным воем, который заканчивался визгом: «Коу-у-у-и-и». Это военный клич и сигнал сбора австралийских каннибалов.

Парижанин разглядел что-то черное, двигавшееся в ночной тьме. Это был враг: туземцы-людоеды, союзники бушрейнджеров!

— Тревога! — закричал Тотор и наудачу выстрелил в темноту.

Рядом раздался другой выстрел, и хорошо знакомый голос гневно произнес:

— Ах, шельмы, вы хотели застать нас врасплох… но я вас слышу уже с четверть часа, и вижу как днем. Бо, Тотор, не стреляйте, предоставьте это мне!

Это голос Мериноса! Да, именно Мериноса, который стоя, почти в упор, вел беглый огонь по противнику.

ГЛАВА 3

Подвиги видящего во тьме. — Бегство каннибалов. — Победа, но ненадолго. — Новые враги. — Отступление. — Ночь в автомобиле и без огня. — Меринос больше не видит. — Отчего бывает сумеречное зрение.

Внезапное пробуждение, выстрелы, крики, неожиданное воскресение Мериноса, его мастерская стрельба произвели на Тотора сильнейшее впечатление. На секунду француз вообразил даже, что и он поддался бреду, который мучил его друга. Он едва мог поверить своим глазам и ушам, особенно ушам. Но искаженные лица, ухватки чертей, предстающие лишь в пороховых вспышках, поистине адская музыка, ритмизованная выстрелами и яростными криками, — все это неоспоримая, ужасная правда!

Видение преисподней предстало на секунду перед ошеломленным парижанином. Но этот семнадцатилетний коротышка, как мы уже могли убедиться, — на самом деле большой смельчак, веселый и неутомимый малый, скроенный по образцу самых отважных искателей приключений. Перед лицом опасности он тут же овладел собой и воскликнул:

— Они хотят отведать нашей филейной части, но нет, дудки! Мы не отдадим ее без боя, и да здравствует Меринос!

Американец держался героем. Тотору не верилось, что перед ним тот самый человек, который так недавно, отравленный, задыхался, стонал, бредил. Сейчас он спокойно и метко вел огонь: вот уже третий, четвертый выстрелы…

Два каннибала упали, а Меринос воскликнул:

— Не двигайся, Тотор! Бо, дай мне твой карабин!

Бах! Бах! Еще два выстрела… два языка пламени… два предсмертных крика!

Несмотря на темноту, американец стрелял так же метко, как днем, подтверждая свою репутацию снайпера.

Он взял винчестер Бо, отбросил свой австралийцу и прибавил:

— Поскорей заряди!

Поневоле превратившемуся в зрителя, да к тому же ничего не видящего, Тотору оставалось только восхищаться.

— Поразительно, Меринос! Ты видишь, счастливец! Верно, у тебя в голове электрические лампочки! А я слеп, как крот.

Грохот выстрелов, которые следовали один за другим, заглушил его слова. Винчестер выпустил семь быстрых пуль подряд. И неясная линия нападающих, бывших в каких-нибудь тридцати шагах, разорвалась. Послышались крики бешенства, жалобы, стоны…

Потом — тишина. Все кончилось? Или жди нового нападения?

Тотор передал другу свой заряженный карабин, прибавив:

— Получили эти людоеды! Будут знать, как охотиться на дичь из Нью-Йорка и Парижа!

Насколько парижанин был нервно-болтлив, настолько же Меринос был спокоен и скуп на слова. Поглощенный обороной, зная, что от него одного зависит общее спасение, он, держа оружие на изготовку, смотрел во все стороны всепроникающим взглядом человека, обладающего сумеречным зрением.

Небольшая группа черных начала обход, чтобы напасть на троих друзей сзади. Американец, от которого ничто не ускользало, засмеялся и сказал:

— Тотор, я бы много дал, чтобы ты мог видеть эту картину!

— А в чем дело?

— Около полудюжины дикарей ползут на четвереньках. Вот один встал и хочет метнуть в меня копье.

С молниеносной быстротой Меринос выстрелил, сказав:

— Опоздал, my boy!

Нападающий рухнул, а остальные замерли, ничего не понимая, и эта остановка была для них роковой. С невероятным спокойствием, с пугающей меткостью, американец выстрелил снова, и еще один людоед упал.