Сын Красного корсара - [10]

— Вы… — забормотал он.

— Не разговаривайте, сеньор.

Губы графа искривила улыбка.

— Я… человек… военный, — прерывающимся голосом выговорил он. — Со… мной… все… кончено… Не… так… ли?

Доктор вместо ответа кивнул головой.

— Сколько… минут… осталось?.. Скажите… Я… хочу…

— Вы можете прожить еще пару часов, если я не вытащу из вашего тела обломок шпаги.

— А если… вытащите?.. Говорите!

— Тогда, сеньор граф, в лучшем случае несколько минут.

— Этого… хватит… чтобы… отомстить… Послушайте…

— Если вы будете говорить, то умрете еще раньше.

И снова улыбка навестила мертвенно-бледные губы капитана.

— Слушайте… меня!.. — сказал он, собрав последние силы. — На… клинке… нанесено… имя… моего… соперника… Я… хочу… знать… его… прежде… чем… умру…

— Но прежде надо вынуть обломок клинка.

Граф подал одобряющий знак.

— Вы этого хотите? — спросил доктор.

— Я… и… так… умру.

— Маурико, пинцет!

Помощник принес пару малюсеньких щипцов, пакет ваты и бинты, чтобы быстро остановить кровь, если она хлынет потоком из раны.

— Скорее, — прошептал граф.

Доктор захватил клинок щипцами и — с перерывами — вытащил его из тела. Граф, чтобы не закричать, крепко сжал зубы. Только по изменившемуся выражению лица да по выступившему на лбу липкому поту можно было понять, как он страдает.

К счастью, эта болезненная операция длилась всего несколько секунд, и сразу же вслед за ней из раны фонтаном вырвалась кровь, но помощник сейчас же остановил ее бинтами.

— Имя… имя, — лепетал граф угасающим голосом, — быстрее… умираю…

Доктор обтер клинок от крови и увидел открывшиеся на стали буквы, над которыми была выгравирована маленькая графская корона:

— Энрико ди Вентимилья, — прочел он вслух.

Капитан, несмотря на крайнюю свою слабость и терзавшую его боль, приподнялся почти до сидячего положения и вскрикнул хриплым голосом:

— Вентимилья!.. Так… звали… корсаров… Красного… Зеленого… Черного… Кто-то… из… рода… Вентимилья!.. Измена!

— Граф, вы губите себя! — закричал доктор.

— Послушайте… послушайте… фрегат… который… прибыл… вчера… пиратский… Его… команда… одета… в красное… Спешите… к губернатору… сообщите… ему… Заставьте… его… атаковать… корабль… Быстрее… Город… в опасности… Я… умираю… но… за… меня… отомстят… А-а-а!

Капитан откинулся на подушки. Он хрипел и на глазах бледнел.

Кровь сочилась сквозь корпию и бинты, заливая рубашку и камзол. Внезапно кровавая пена выступила на губах несчастного, потом веки медленно прикрыли уже угасшие глаза. Капитан гранадских алебардщиков умер.

— Учитель, — сказал помощник доктору, все еще державшему в руках кусок шпаги, — что вы теперь будете делать?

— Сейчас же пойду к губернатору, предупрежу его. Вентимилья были самыми жестокими пиратами в Мексиканском заливе. Один из их сыновей или родственников появился в этих водах. Беда нам, если мы его не поймаем!.. Не говори об этом ни с кем, даже с маркизой.

— Я буду нем, учитель.

— Ты пойдешь к полковнику и сообщишь о происшествии, надо перевезти бедного графа в казарму.

— А вы?

— Побегу к губернатору.

Он замотал кусок клинка в полотенце и открыл дверь. Маркиза ди Монтелимар в сильном волнении ждала в соседнем зале вместе с дворецким и своими горничными.

— Ну что, доктор? — спросила она.

— Он умер, маркиза, — ответил Эскобедо. — Рана была ужасной.

— И он не сказал вам, кто его убил?

— Он не мог говорить. Должно быть, он дрался на дуэли, потому что шпаги в ножнах не было.

— А теперь?

— Еще до рассвета капитана перевезут в казарму или к нему на квартиру. Если его оставить здесь, люди могут подумать о вас плохое.

— Этого я и боюсь.

— Доброй ночи, маркиза. Я обо всем позабочусь.

Глава III. Петушиные скачки

День спустя веселое общество, разодетое в пестрые, разноцветные костюмы, собралось в окрестностях грандиозного дворца Монтелимар. Там толпились чиновники, солдаты, плантаторы, моряки и крестьяне, хватало там и сеньор с сеньоритами в элегантнейших одеяниях, с грациозными мантами[14] на высоких прическах, хотя спектакль, которому вот-вот предстояло начаться, вроде бы не должен был сильно заинтересовать дам.

Речь идет о петушиных скачках, о которых маркиза уже оповестила графа де Миранда, а точнее — графа ди Вентимилья.

У испанских колонистов всегда были две сильных страсти: быки и петухи! Какое странное сочетание огромного, внушающего страх животного с жалким и безобидным пернатым!

И тем не менее не жалели денег ради обладания отменными птицами, особенно бойцовыми, которых воспитывали для петушиных боев, ставя на кон в этих варварских игрищах целые состояния.

Однако одним из самых любимых развлечений колонистов была петушиная скачка. Придумали ее, видимо, чтобы тренировать ловкость всадников, которым приходилось много времени уделять охоте за беспрерывно угрожавшими городам буканьерами, великолепными союзниками флибустьеров. Остальные колонисты были заняты борьбой с морскими разбойниками.

Состязание выглядело очень простым, но оно вызывало живейший интерес у многочисленных зрителей, постоянно готовых побиться об заклад то ли на один пиастр, то ли на целую тысячу. А заключалось оно в следующем.

На прямолинейной дистанции выкапывали четыре-пять ям и в каждую сажали по петуху таким образом, что наружу выдавалась только шея. Бедных птиц присыпали песком или обкладывали камнями, стараясь не причинять им излишних мучений.