Сын каторжника - [70]

Оружие, словно молния, сверкнуло и полутьме комнаты и, опустившись, перестало блестеть.

Милетта упала на пол, даже не отозвавшись на крик, исторгнутый из груди г-на Кумба.

Казалось, ужас парализовал бывшего грузчика, и он закрыл лицо руками.

— Твои деньги! Твои деньги! — вопил каторжник, резко встряхивая его.

Господин Кумб уже было указал пальцем на свой секретер, как вдруг ему показалось, что он увидел, как в темноте скользнула человеческая фигура, приближаясь к убийце.

То была Милетта: бледная, умирающая, теряющая кровь из-за глубокой раны, она собрала последние свои силы, чтобы прийти на помощь г-ну Кумбу.

Пьер Мана не видел и не слышал ее; шум, доносившийся извне, завладел в эту минуту его вниманием.

— Ах, так вот где лежит твое золото? — вымолвил, наконец, Пьер Мана.

— Да, — ответил г-н Кумб, стучавший зубами от охватившего его страха, — и всем самым святым, что только есть у меня, я клянусь вам в этом.

— Ну что ж, черт побери! Я буду проедать и пропивать его за ваше здоровье, за здоровье вас обоих. Я отомстил за себя и обогатился, то есть за один раз сделал два добрых дела.

И, подняв нож, с лезвия которого стекала кровь, Пьер Мана сказал угрожающе:

— Ну, отправляйся же вслед за своей любовницей.

И он замахнулся на г-на Кумба страшным ножом, но именно в это мгновение Милетта из последних сил бросилась на каторжника и обхватила его руками.

— Ваше ружье! Ваше ружье! — вскрикнула бедная женщина слабеющим голосом. — Или он вас сейчас убьет так же, как и меня.

Поняв, с кем он имеет дело, Пьер Мана решил, что ему будет легко отделаться от Милетты.

Но она обхватила его с такою силой, какая обычно характерна для расстающихся с жизнью и особенно поразительна у утопленников; руки ее приобрели силу железных ободьев, спаянных друг с другом.

Напрасно Пьер Мана извивался по-змеиному, изо всех сил тряс умирающую и снова ударил ее ножом, он никак не мог добиться того, чтобы она выпустила его.

Однако крик отчаяния, исторгнутый умирающей Милеттой, пробудил, наконец, в г-не Кумбе инстинкт самосохранения, утерянный им было из-за предсмертной тоски. Заряженное ружье оказалось в его руках само собой, что, описывая позже эту сцену, он отнес за счет проявленного им необычайного хладнокровия; он вскинул ружье и выстрелил, не приложив его к плечу и не целясь, как будто это было всегда свойственно ему. И Пьер Мана, сраженный прямо в грудь двумястами свинцовых дробинок, составлявшими заряд, упал как подкошенный к ногам хозяина деревенского домика.

Задыхаясь от волнения, г-н Кумб чуть было сам не потерял сознание, как вдруг услышал сильный стук в дверь и громкий женский голос:

— Да что же вы там делаете, господин Кумб?.. Мой брат заговорил, и вовсе не Мариус является его убийцей!

XXI. МУЧЕНИЦА

Господин Кумб отбросил ружье в сторону, чтобы скорее помочь Милетте. Услышав этот незнакомый голос, он вдруг решил, что ему угрожает целый легион бандитов; но одержанная им победа воодушевила его; вздрогнув, словно конь при звуке трубы, он вновь схватил свое оружие и подбежал к окну в позе солдата, готового открыть огонь.

Тем не менее, даже подстрекаемый к боевым действиям собственной храбростью, он не забыл, что одной из добродетелей воина является осмотрительность, а потому, прежде чем открыть окно, предпринял некоторые меры предосторожности и ни в коем случае не стал высовываться наружу.

— Что вам нужно? — промолвил он с такой замогильной интонацией в голосе, какую только смог найти в глубине своих бронхов.

— Чтобы вы немедленно отправлялись в Марсель. Мой брат спасен, к нему вернулась способность говорить, и он уже сделал заявление о том, что Мариус не убийца. Пойдите походатайствуйте об очной ставке.

Услышав женский голос, г-н Кумб осознал, что он напрасно сосредоточил в себе в эту минуту новый запас доблести.

— Эх, черт бы побрал всех этих шлюх, — произнес он, возвращаясь к Милетте и пытаясь высвободить ее из-под тела бандита, — так речь идет о Мариусе? Да мне совершенно плевать и на него, и на ваше поручение, и на нашего брата. Что вы там мне рассказываете, когда я только что сражался как настоящий спартанец, когда я по пояс в крови и когда все мои заботы требуются сейчас бедной Милетте! Пойдите же, если вам будет угодно, и сами прогуляйтесь в Марсель или скорее придите мне на помощь, поскольку этот презренный негодяй оказался таким же тяжелым, каким он был злым.

Господин Кумб действительно нуждался в помощи.

Его нервы были настолько сильно расшатаны, что, в то время как колени его дрожали и ноги подкашивались, руки его, оцепенев, потеряли всю свою силу. Напрасно он пытался сдвинуть труп, всей своей тяжестью давивший на тело матери Мариуса. Один вид Милетты, голова которой виднелась из-под груди бандита, ее мертвенно-бледное и окровавленное лицо, широко открытый рот, полуоткрытые глаза и, наконец, невозможность оказать ей помощь — псе это попеременно бросало его то в отчаяние, то в ярость. Он обращался к бедной женщине с теми словами нежности, какие не говорил ей с тех самых пор, как узнал ее; затем, разражаясь страшными проклятиями в адрес ее палача, оплакивал ее судьбу поистине взволнованным голосом и, наконец, совершенно обезумев от ярости, бил ногами труп ее убийцы.