Сын города - [19]

Усмешка, смахивающая на ее собственную, тронула лицо парня.

– Дом? Часть его, полагаю: я могу устроиться на ночлег на любом квадратном дюйме Лондона. Добро пожаловать в мой кабинет. – Он распростер руки, словно обнимая весь город. – Располагайся.

Парень рассмеялся, а потом, казалось, вспомнил, с кем говорит.

Сложив руки, он окинул Бет подозрительным взглядом:

– Кто ты? И почему меня преследуешь?

Бет тоже скрестила руки. Стойка получилась воинственной, и она чувствовала, как дрожит от накатывающего волнами адреналина.

– А ты кто? – парировала девушка. – И почему спас меня?

– Меня зовут Фил нус Виэ[1], – ответил он. – Это значит – Сын Улиц. Моя мать – их божество. – Парень шагнул к Бет, его тень скользнула по ее лицу. – Она заложила улицы, по которым ты ходишь, и дороги, чьи кости похоронены под ними. Она затопила паровые двигатели и даровала первые искры фонарям. Она выковала цепи, что держат Отца Темзу на привязи. – Филиус ухмыльнулся. – И я спас тебя, потому что любой, кому достает безумия ехать на одной Рельсовой химере и кричать на другую, встав на ее пути, нуждается во всей помощи, которую только может получить.

– Окей, – пробормотала Бет, делая глубокий вдох. – Меня зовут Бет Брэдли, – начала она. – Это значит… это значит – Бет Брэдли. Мой папа – журналист… уволенный. Меня вышибли из школы, но ему наплевать. Меня сдала лучшая подруга. Полагаю, я преследую тебя потому, что твои ответы мне нравятся больше. – Девушка попыталась улыбнуться и добавила: – Кроме имени, разумеется. Мне и в голову не приходило, что тебя могут звать «Филлис», так что не виню, что ты не признался в этом раньше.

На сей раз рассмеялся парень.

– Я бы не был так уверен, что мои ответы лучше; земля подо мной так горит, что обжигает задницу.

– Кто-то пытается убить тебя, – кивнула Бет. – Я помню.

– О, как мило с твоей стороны, – заметил он насмешливо, крутя прядь волос на лбу. – Пасиб. – И Филиус снова уселся на мокрый асфальт.

Джинсы Бет в любом случае уже промокли, так что она плюхнулась рядом с ним. Ветер размывал по-лувидимые тела в потоках дождя.

– Но если ты сын зашибенной Богини, – заметила Бет, – чего тебе бояться? Разве она не разберется с любым, кто попытается на тебя наехать?

Парень улыбнулся одними губами:

– Матери Улиц нет с нами, – пробормотал он. – Я ее никогда не видел.

Бет заизвинялась, но Филиус только отмахнулся:

– Я был воспитан ее сенешалем, Гаттерглассом. Я забегал в раковины ее храмов на реке, играл с окаменевшими внутренностями жертв, что приносили ей Зеленые Ведьмы.

– В Гринвиче живут настоящие Зеленые Ведьмы[2]? – Бет была потрясена.

– He-а, в Саттоне; ты что думаешь в Баттерси плещется море яиц и муки[3]? – его лицо оставалось невозмутимым, и девушка не могла понять, шутит ли он. Затем голос парня стал жестким и раздраженным. – Я не обучался никаким ритуалам и правилам – ничему, что подготовило бы меня, во всяком случае к Выси. – Пальцы его левой руки изогнулись, будто когти.

– Высь. Это тот, кто за тобой охотится?

Филиус несчастно кивнул.

– Но кто же он?

– Он – болезнь города, – безжизненным тоном пояснил парень, – и алчность, и каннибальский голод, и… и я не знаю, кто еще. Я никогда не видел его вблизи, но лицезрел, что после него остается. Он – Король Кранов; краны – его пальцы и оружие. Он использует их, чтобы въесться в город поглубже, и, когда ему это удается, все вокруг умирает. – Филиус фыркнул. – А еще он тщеславен – все строит стеклянные башни, чтобы любоваться собой. Моя мать была его единственным соперником; Высь появляется в каждое поколение, и она отбрасывает его назад, снова и снова… но потом она исчезла, и с тех пор он разрастается в этой своей черной яме под Собором. – Филиус посмотрел на Бет. – Но теперь она возвращается, чтобы вернуть себе Небоскребный трон, и Высь больше не может ждать. Он хочет ослабить ее, убить всех, кто будет сражаться за нее. Начиная с меня. – Сын Улиц опустил глаза и пробормотал. – Она почти здесь, но я могу так никогда ее и не увидеть.

Филиус выглядел таким потерянным, что Бет, поддавшись порыву, потянула его к себе. После секундного колебания он уступил. Было пугающе и волнующе обнимать этого преследуемого парня – она будто бы обращала на себя взгляд чудовища.

– Послушай, мы расправимся с ним, – прошептала она: утешающая, бессмысленная бравада. Дождь превратил пыль в его волосах в цементный раствор, прилипший к ее щеке. – Высь даже не узнает, что его сразило.

Парень отстранился, смахивая дождевую воду с лица.

– Ты так легко швыряешься этим «мы», – заметил он. – Это мило и все такое, но откуда такая уверенность? Я видел тебя с Рельсовой химерой – не хочу показаться грубым, но ты обделалась.

– Нет! – запротестовала Бет. – Я… – однако отрицать не было смысла. – Что ж, да, окей: я испугалась. Доволен? Но знаешь что? Лучше я буду так пугаться каждый чертов день своей жизни, чем вернусь к тому, что чувствовала до встречи с тобой.

Воцарилась тишина, достаточно долгая и глубокая, чтобы Бет по-настоящему оценила, насколько прилипчиво прозвучало это заявление.

– Но я не хочу навязываться и все такое, – слишком поздно добавила она: Филиус уставился на нее, словно она была другого вида.