Сын города - [16]
Всего три шага, и она снова нырнула в переулок.
– Ты – мягкотелая идиотка, Брэдли, – пробормотала она, злясь на себя и грубо набрасывая еще один рисунок на кирпичах: тощего парня, держащего металлический прут, как копье. «Иду на охоту, – накарябала она под рисунком. – Ищи меня в преломленном свете».
Зародившись в мозгу, собственный гнев злобно зашипел на нее, но секрет был слишком большим и слишком томящим, чтобы хранить его одной, и, несмотря ни на что, Кара по-прежнему была единственным человеком, с которым Бет могла бы этим поделиться.
«Изломанная гармония, помнишь?» – наконец написала она, прежде чем закинуть за плечи рюкзак и заставить себя шаг за шагом уйти прочь.
Глава 9
С неба сочится ночь. Дыхание люков превращается в пар. Город шевелится и рисует тьмой. Настало время Натриевых танцовщиц.
Я стою на прогалине между домами-башнями, на пешеходном асфальтовом островке, возле железнодорожного моста, вдали от дороги. Уличные фонари прокалывают асфальт в четырех точках – по одной на каждую сторону света. Пара подростков стоят на мосту, курят и старательно меня игнорируют, пока в воздухе лениво угасает тепло.
Медленно – сначала медленно – внутри фонарей занимается свет; первые шаги танцовщиц за стеклом едва отдаются свечением: всего несколько крошечных вспышек, когда они ударяют пятками. Изящная рука внутри одной из колб извивается и манит, искры слетают с пальцев.
Хрустнув суставами, я потягиваюсь и глубоко вдыхаю.
Теперь все четыре сестры, пробудившись, прижимаются к стеклу, посылая огненные поцелуи, кокетливо притворяясь запертыми в клетках, играя беспомощность. Мое сердце начинает колотиться.
Танец становится порывистей, огни ярко мерцают. Моя тень пускается в пляс, и я начинаю зажигать вместе с ней, двигая руками и ногами в такт свету, танцуя под визуальную музыку.
Мелькание вспышек гипнотизирует; я чувствую себя пьяным, разгоряченным светом, но идеально держу равновесие.
Темза! Как же хорошо…
Девушки на мосту бросают сигареты, одна из них смеется, пока другая бормочет что-то про «обдолбанного бродягу».
Они уходят, не замечая, как гаснут одна за другой лампы.
Электра, первая, дерзка, как всегда: плавно скользит вниз по затененному фонарю, пока ее ноги не опаляют асфальт. Гладкая кожа идеально чиста. Флуоресцентная пыль в крови ослепляет. Стекловолоконные волосы развеваются в магнитном бризе, почувствовать который я могу лишь мечтать. Я оглядываюсь по сторонам; теперь свои колбы покинули все сестры: они окружают меня, покачиваясь в такт свету и беззвучно смеясь.
Электра начинает хлопать, остальные подхватывают ритм: высекая свет, ладонь ударяет о ладонь в сложном синкопировании вспыхивания и затухания. Как только сестры приноравливаются, Электра останавливается и приосанивается, протягивая мне руку в официальном приглашении.
Я беру ее, и мы начинаем танцевать.
Каждая вспышка света – новый образ галлюцинации: движение, стук крови в моей голове.
Вспышка. Вспышка. Вспышка.
Электра следит за моим пульсом тонкими пальчиками, владеет моим дыханием. Моя рука скользит по ее бедру.
Вспышка-вспышка-вспышка…
Она опаляет волоски на моей коже. Шея запрокидывается назад, девушка смеется, и зубы ее вспыхивают. Секунду спустя я чувствую их жар на мочке уха. Она танцует, она блестит, она живая; я танцую с ней, и я тоже живой.
В конце концов мне приходится остановиться, задыхаясь и смеясь, и она замедляется, охлаждаясь настолько, чтобы поцеловать меня в шею.
Жар ее губ находится в доле градуса от боли.
Добро пожаловать, Сын Улиц.
Остальные продолжают веселиться.
Одна перебирает спектритар, добавляя музыке оттенков цвета, пока две оставшиеся сестры смеются и танцуют, ловко пародируя старомодные стили.
Я сажусь, находя гравий приятно прохладным по сравнению с жаркой Электрой.
Она поворачивается и обходит вокруг меня, потом останавливается и открывает рот:
– Что такое?
Я читаю слова по сигналам – пульсирующему свету, исходящему от ее миндалин.
– А что такое? – переспрашиваю я, преувеличенно артикулируя, чтобы девушка смогла прочитать по губам.
– Ты напряжен.
– Почему ты так считаешь?
– Я могла бы утопить крысу в токсичных отходах – партнер для танца из нее получился бы лучше.
Мои щеки вспыхивают:
– Не думал, что было настолько плохо.
Она негодующе пожимает плечами:
– Ты был неуклюжим и медлительным, не попадал в ритм даже больше, чем обычно. Разумом ты находился где-то еще – по крайней мере, я на это надеюсь, потому что либо так, либо ты… – Она запинается, нащупывая слово, и, в конце концов, подбирает характеристику на своем родном языке: что-то вроде «ярко потухший в размышлениях».
– Слабоумный, – фыркнув, перевожу я. – Спасибо.
Электра садится рядом со мной. На мгновение замирает, и ее свет почти гаснет, тогда девушка обвивает меня рукой, поглаживая плечо обжигающими подушечками пальцев. Она тянет меня, чтобы я посмотрел ей в лицо.
– Можешь поговорить со мной, Филиус.
Я вздыхаю:
– Я сбежал от Гаттергласса.
Она уже начала было говорить какую-то банальность, но мои слова заставляют ее призадуматься.
– Расскажи, – сигналит она.
И я рассказываю, а она читает мои губы, не слыша ничего, кроме тишины. Едва шевелясь, Электра перестает светиться и становится почти невидимой; она качает головой, когда я заканчиваю.
Жизнь Кары Хан состоит из тайн: тайны ее трехмесячного исчезновения из школы прошлой зимой, тайной причины появления на ее лице множества шрамов, тайны существования Короля Кранов, Проволочной Госпожи, Леди Улиц и прочих опасных и причудливых существ.Но самая страшная тайна из всех – ее сестра-близнец Парва, двойник Кары в другом мире, в Лондоне-за-Стеклом – скрытой под поверхностью шумного мегаполиса обители монстров и чудес. Месте, где духи диких поездов бросаются врассыпную, по железнодорожным путям, а улицы освещают светло-голубые танцоры, со стеклянной кожей и сверкающими венами.
Девятнадцать лет назад заговор против короны в Илеханде закончился пропажей трех маленьких принцесс и введением закона об ограничении магии. Все считают, что девочки погибли. Кронпринцессу Вильгельмину, единственную оставшуюся в живых наследницу престола, интересуют больше собаки, лошади и охота, чем дела королевства. Желая, чтобы дочь остепенилась, королева приглашает во дворец очередного жениха, принца из дружественной страны Тусара. И никто не подозревает, что скоро за этим потянется цепочка событий, грозящая нарушить спокойствие не только Илеханда и Тусара, но и соседней Суриды.
«Если уж нечистый расточает улыбки весны, значит, нацелился на душу. Души людские — вот их истинная страсть, их нужда, их пища». (Из наставлений отца Бартоломью, духовника Хейли Мейза). Обложка — авторская иллюстрация Факира, за что ему спасибо от меня.
Своеобразный Christmas special для тех, кто знаком с серией «Действующие лица». Вскоре после событий, описанных в «Наказанном развратнике», герои волей случая… да нет, по собственному желанию встречаются накануне Нового года, чтобы принять участие в юбилейном концерте и просто поболтать о мирных житейских делах. И случайно разговор заходит об одном давнем приключении и очередном супергеройском подвиге… да, совершенно случайно, а вовсе не потому, что кое-кто любит находиться в центре внимания!
Тори Доусон случайно получила работу в очень странном баре. Среди его посетителей – маги, колдуны, алхимики, ведьмы, экстрасенсы… С некоторыми из них она теперь близко знакома, и ее жизнь круто изменилась. Лучше всего на свете Тори умеет влипать в неприятности, и когда ее друзья начали охоту на опасного черного мага, она тут же согласилась помочь им и стать приманкой.
В пятнадцать лет, незадолго до выпуска из средней школы, отец сказал мне следующее. - В нашем роду течёт демоническая кровь.И это была правда. К сожалению мой отец являлся простым владельцем магазинчика с едой из курицы на вынос, обладающим способностью менять цвет глаз на голубой, а я был сыном этого владельца, который по воле случая был чуточку сильнее остальных.Однако спустя пять лет. Они пришли за мной.
У тебя никогда не было такого, что вроде всё есть, всё что нужно, но почему-то ты не чувствуешь, абсолютно ничего. Лишь зудящее чувство сжигает тебя изнутри. Чтобы ты не делал, как бы не старался, он не уходит, заставляя сходить с ума. Начав читать эту книгу ты посмотришь на это зуд, которым заболел двадцатилетний главный герой, под другим углом, поймёшь для чего он нужен и какова его причина, а как бонус прочувствуешь всю палитру чувств, начиная от ужаса и депрессии, заканчивая эйфорией и любовью. К чему же этот зуд приведёт героя? К безумию? Или же любви?