Сын чародея с гитарой - [94]

– Сначала ощиплете, потом зажарите?

Он злобно глянул на Первого Всадника.

Вождь кочевников поморщился.

– Мы не каннибалы, не употребляем в пищу разумных существ. Неужели просвещенные кси-мерроги показались вам дикарями?

Сквилл хотел ответить, но Ниина метнула в него такой убийственный взгляд, что он не рискнул даже пасть раскрыть. Хотя вряд ли в подобной ситуации ему следовало бояться сестру, и вряд ли даже самое оскорбительное ругательство выдра ухудшило бы положение пленников.

– Вас обескровят, – продолжал Чи-черог. – Поверьте, это не самая тяжелая смерть. Сначала осушаемый теряет чувствительность, затем погружается в сон и вскоре умирает.

– Правда? – Неисправимый Сквилл не мог держать язык за зубами дольше минуты. – Шеф, можа, сначала покажешь на себе, как это делается?

Вождь остался невозмутимым.

– Затем ваши организмы будут перемолоты в порошок. На восходе полной луны вы будете рассеяны над полями кси-меррогов. Это достойный уход. Вещества, из которых состоят ваши тела, обеспечат пищу и дальнейшее благополучие новому поколению.

– Несмотря на все твои логические выверты, – прочирикал Виз из-под стропила, – каннибализм остается каннибализмом.

– О нет, вы не правы. – Очевидно, невозможно было поколебать мировоззрение Чи-черога. – Ваша смерть даст толчок новым жизням.

– Эх, угораздило же нас притащиться сюда как раз накануне полнолуния, – посетовала Ниина.

Чи-черог подошел, нагнулся, посмотрел на туго связанную выдру.

– Не расстраивайтесь. Мы давно научились сохранять удобрения до урочной ночи. Просто полная луна обеспечивает наилучшее освещение.

Наличие в ночном небе молодой или ущербной луны не изменило бы вашей судьбы.

– В самом деле? – язвительно спросила Ниина. – Ну, просто гора с плеч.

Чи-черог выпрямился.

– Мне пора отдохнуть, и я покидаю вас до утра. И предупреждаю: если стонами и воплями потревожите наш сон, мы будем вынуждены прибегнуть к помощи кляпов. Я бы предпочел обойтись без этого. Постарайтесь свою последнюю ночь провести с комфортом, насколько это возможно. – Он двинулся к выходу в сопровождении двух стражей. – Пойду проверю веревки на ногах вашего большого друга. Мы все просто влюблены в него, ведь он удобрит несколько полей.

Присматривать за пленниками остался один-единственный сурикат. С точки зрения Банкана, при таких путах даже в нем не было нужды. Сам он едва мог пошевелить пальцами, не говоря уже о всей руке. Ни малейшей надежды развязать за спиной у товарища по несчастью толстый кожаный ремень. Ноги его были стянуты в лодыжках и коленях. Одно неосторожное движение – и он повалится на бок.

Но все же он рискнул поерзать и в конце концов привалился спиной к деревянному шесту. Сквилл и Ниина остались лежать на боку, мордой к середине шатра. От их пут шли ремни к вбитым в земляной пол кольям. О ловких выдрах кси-мерроги позаботились особо – узы не позволяли им даже повернуться.

С Граджелутом, как и с Банканом, обошлись мягче, ему дозволялось сидячее положение. Ленивцу на связанные лапы натянули кожаные рукавицы, чтобы он не мог пустить в ход холеные, но все же грозные когти. На Виза, подвешенного верх тормашками, не было никакой надежды.

Враги предусмотрели все.

«Вот мне и опаньки, как говорят, близнецы, – печально размышлял Банкан. – Я не погибну в неравной битве с каким-нибудь коварным волшебником или силами зла, я не сложу голову, пытаясь спасти красавицу или заполучить Великого Правдивца. Я горсткой удобрения лягу под плодовое дерево».

Рядом с охранником, сидевшим скрестив лапы посреди шатра и томившимся от скуки, в груде захваченных пожитков лежали луки и мечи выдр, а также дуара Банкана. Сурикат, прислонясь спиной к центральному шесту, шлифовал когти острием стилета. И лишь изредка бросал взгляд на пленников. Все это было весьма прискорбно.

Конечно, Сквилл с Нииной могут петь – благо им не вставили кляпы.

Но без поддержки такого уникального инструмента, как дуара, их усилия не стоят выеденного яйца. Банкан попробовал тереть друг о друга эапястья, но, как и ожидал, ничего этим не добился.

Час от часу поток выдровых сетований слабел. Поскольку делать больше было нечего, они все же запели, но дальше хитроумных рифмованных оскорблений в адрес надзирателя дело не пошло. А страж почти не обращал на них внимания, лишь изредка снисходительно улыбаясь. Его не спровоцировала даже зажигательная проза Сквилла. «Да и с чего бы ему возмущаться, – подумал Банкан, – если утром мы, все шестеро, превратимся в пищу для земли?»

Кси-меррог так скучал, что время от времени задремывал на несколько минут, но всякий раз распахивал веки. Если это и давало пленникам шанс, то лишь воображаемый.

С наступлением ночи в глубине деревни зазвучала ритмичная полифоническая молитва. Ее сопровождали звуки цимбал, бубнов и кастаньет. Банкан предположил, что это ритуальное взывание к духам или богам. Он вдруг с ужасом подумал, что, когда музыканты умолкнут, к нему и его спутникам придет смерть. Много ли нужно времени, чтобы из тела вытекла вся кровь?

Он глянул в проем шатра. Пока темно, хоть глаз выколи. Сколько осталось до рассвета, можно лишь догадываться. Как-то раз Джон-Том принес из Запределья миниатюрную вещицу под названием «часы», правда, Банкан так и не понял, почему ее не нарекли попросту «время». Часть его души хотела, чтобы сейчас она была на его запястье. Другая же часть желала оставаться в неведении. Как говорится, перед смертью не надышишься.