Сын атамана - [79]

Парней предстояло кормить, одеть и вооружить. И если вопрос пропитания решался легко, мы все же на Дону находимся, и здесь с голода никто не умирает, со всем остальным мне никто и ничем помогать не собирался. Это вопрос принципиальный, и неважно из какой ты семьи. Вызвался атаманить и хочешь свою ватагу создать? Пожалуйста, можешь это сделать в любом возрасте, общество не против. Однако докажи, что ты сможешь это сделать.

В общем, потребовались деньги, и так я впервые задумался на эту тему. Да, я сын войскового атамана, но кроме своей одежды, а так же подаренного отцом оружия и жеребца у меня никаких материальных ценностей нет. Что делать? Попросить о помощи Лоскута или к Кондрату подойти? Денег мне дадут, но это не есть хорошо, ибо каждый будет знать, что Никифор Булавин взял рубли на свою ватагу у родственников. Это не по понятиям и создает нехороший прецедент. Значит, следовало выкручиваться самому.

Каким путем шли девяносто девять процентов нынешних атаманов? Они вступали в какую-то ватагу и имели долю в добыче, и с этого создавали свой отряд. Например, Лоскут. Он с пятнадцати лет при атамане Разине писарем пристроился и в боях участвовал, а отец у ногайцев лошадей угонял и грабил тех, кто сам за добычей шел. Для меня это не вариант. Слишком долгий путь, на который надо потратить как минимум пару лет своей жизни. Однако иных путей тоже не видно. Ростовщиков в Войске принципиально нет, были одно время евреи (здесь их все называют – жиды), но недолго. Как Зиновий Хмель против ляхов и еврейских арендаторов поднялся, так их и здесь всех вырезали, не со злобы, а на всякий случай. В налет на ногайцев тоже не пойдешь, с ними мир, и опять же нужны лошади, оружие и подготовленные люди, а не подростки, которые в первой сшибке полягут. Других явных вариантов не было.

И потратил я на решение этого вопроса целый день. Ничего не придумал, несколько приуныл и лег спать, а поутру меня пробило. Какого спрашивается, я тут сижу и думки гоняю, когда у меня имеются знания археолога-любителя Богданова, а вокруг меня в степи тысячи курганов и древние клады. И ведь даже ехать далеко не надо. Требуется всего лишь только переправиться на другой берег Дона, выйти в место, где в «богдановской реальности» стоял славный город Новочеркасск и обнаружить курган Хохлач с богатым захоронением царицы племени аорсов. Это то, что ближе всего, а есть еще курганная группа Пять Братьев, Танаис возле Азова и многие другие места, которые до сих пор неприкосновенны и хранят в земле золотишко.

Однако только я об этом деле подумал, как нечто внутри меня сказало: «Не вздумай чужие могилы раскапывать, иначе горе тебе!» Вот такое вот послание от памяти предков, первое прямое указание, которого я не мог ослушаться, хотя личности Никифора и Богданова ничего против кладоискательства в курганах не имели. Никифор человек своего времени, и он знает, как казацкие дети ведут в степи поиск сокровищ, а Богданов археолог и вид костей его никогда не смущал. Но личности этих двоих уже не сами по себе, а я дело другое, прислушался к себе и решил внять голосу крови. Если так, то надо искать другой выход из ситуации, а про клады пока забыть.

Пришлось опять думать. Я потратил на размышления еще один день, и в итоге додумался, где и как мне немножко денежек достать. В архиве войсковой избы взял старый чистый пергамент, каких имелось в достатке. Затем нарисовал на нем грубую схематичную карту одного места и, копируя старославянский шрифт и язык, выцветшими чернилами, которые у меня имелись, сделал приписку, что в данном районе находится месторождение золота. Эта была карта верховий рек Керчик и Бургуста. Там, в самом деле, находятся запасы жильного золота. Я никого не собирался обманывать, а хотел всего лишь продать данный секрет. Вопрос один – кому продать? Ответ простой, и он на поверхности – Илье Григорьевичу Зерщикову, человеку который для того чтобы вести поиск и добычу золота имеет деньги, рудознатцев и рабочих.

Словно на заказ, главный интендант Войска Донского навещал отца. Они вели разговор о снабжении донских армий, и когда атаманы обо всем переговорили, я перехватил Зерщикова за воротами городка. Мы проехались вместе, по-родственному погутарили за жизнь и Илья Григорьевич стал счастливым обладателем «древней карты», а я получил пятьдесят пять серебряных рублей, очень большие деньги для четырнадцатилетнего парня. Конечно, за месторождение, запасы которого составляют не менее тридцати тонн золота, сумма эта никакая. Однако драгоценный металл еще надо найти и локализовать главные жилы, и затем организовать добычу, а рублики я получил наличкой и сразу.

Откуда у меня деньги никто не спрашивал, хотя лоскутовцы кому надо доложили, что получены они от Зерщикова, и как рубли пришли, так они и ушли. Для моих дружинников-ватажников были куплены пять лошадей на всех, так как бахмутские казачата своих рабочих коньков, на которых к Черкасску добрались, вернули домой, в хозяйство. После лошадей, под руководством Василя Чермного было приобретено холодное оружие и пистоли, кое-что из одежды и припасов, и на этом средства закончились. Полученных за карту денег хватило только на самые необходимые расходы.