Сын атамана - [45]

– Пришлешь человека, чтобы скопировал, и бери.

– Так и сделаю.

Перейдя на другие дела и проговорив еще битый час, атаманы расстались. Зерщиков вышел на площадь и в сопровождении верных людей направился обратно в Аксайскую. Проехавшись по Черкасску он выбрался в чистое поле и здесь увидел толпу лапотников, которые очень ловко бегали по полю с пищалями и мушкетами, при этом прячась за деревянными брусами и стреляя в ростовые мишени.

Илья подозвал справного казака, который, как и он, наблюдал за всем происходящим.

– Кто это? – спросил атаман, кивнув на крестьян.

Казак не без гордости ответил:

– Это мой полк, Первый Волжский стрелковый.

– А сам ты кто будешь?

Казак протянул руку и представился:

– Будем знакомы, полковник Иван Павлов.

– Илья Зерщиков, – в ответ назвал себя атаман. – А чего это твои воины так странно бегают, рывками, а не строем ходят?

– Это новая тактика, придумана лично мной, – похвалился Павлов. – Суть в том, чтобы, не вступая в прямой линейный бой с противником, нанести ему как можно больший урон. Каждый боец бьется сам по себе, а если надо, то соединяется с другими в группу. Вот сейчас они отрабатывают бой в лесном кустарнике. Царские полки на марше будут обречены, а если организуют преследование, потеряют еще больше своих. То же самое, что и действие нашей конницы в степи, несколько залпов и отход на другие позиции.

Распрощавшись с новоявленным полковником, Зерщиков продолжил путь домой, а пока ехал думал о том, что как ни крути, а Булавин может победить. Главное, чтобы кадры имелись достойные, а они есть. Тот же Поздеев, взявший Воронеж, полковник Лоскут, словно паук раскидывающий свои сети по всему Войску и за его пределы, Гришка Банников – кавалерист от бога, Игнат Некрасов – правдолюбец, или хоть тот же Павлов, который просто уверен в победе своих мужичков над лучшими царевыми полками. А есть еще пробившийся через половину России Кумшацкий, Семен Драный – своими речами разжигающий в сердцах крестьян лютую ненависть к боярам, Лукьян Хохол – стремительный во всех своих действиях и непредсказуемый не только для врагов, но и для друзей. А кроме них еще многие другие. Такие заметные фигуры как Максим Маноцкий, Никита Голый, Иван Стерлядев, Николай Колычев с братом и Филат Никифоров, а также совсем никому пока неизвестные воины и управленцы нарождающейся вольной республики.

22

Войско Донское. Черкасск. 14.10.1707.

С утра все как обычно, зарядка, тренировка и проездка. Гнедой жеребчик-двухлетка из конюшни Максимова, которого я назвал Будин, шел по раскисшей грунтовке бодро и легко.

Шлеп-шлеп! Копыта били по лужам, и комки грязи летели в разные стороны.

Я не один, со мной Василь Чермный и еще несколько человек, и они ни в коем случае не являлись моей охраной, просто мы занимаемся одним и тем же делом.

Будин нес меня без остановки и усталости не чуял. Мне это нравилось, бодрило и помогало развеяться. Вчера вернулись отцовские посланцы и привезли из Белгорода мачеху Ульяну, которая через месяц должна рожать. Как нервничает и капризничает беременная женщина, представить себе могут многие, а Ульяна и раньше мягкостью характера не отличалась. В общем, помотала она нам нервы, и досталось всем. Бате, которому и так нелегко. Галине, которая на себе все хозяйство тянула. И мне, как бы между прочим. Ну и ничего страшного – дело житейское. А если после вчерашнего и остался неприятный осадок, скачка его из души вытеснит.

От Черкасска отъехали на четыре версты. На развилке повернули и двинулись обратно к городку. Но тут на дороге появились всадники, около десятка. Интересно узнать, кто это, и мы придержали коней.

Проходит пара минут, и к нам пристраиваются молодые казаки, которые снаряжены, как если бы в дальний поход собрались. Почти всех этих парней я знал. Они из Рыковской, а их предводитель, крепкий добродушный парень с рыжим чубом, который выбивался из-под папахи, мой двоюродный брат Левка Булавин, сын дядьки Акима.

– По здорову ли живешь, брат? – увидев меня, сказал он.

– Слава богу, Лева, – отозвался я. – Какими судьбами в Черкасск?

– В войско записаться хотим.

– А батя твой знает?

– Конечно, знает. А ты по-прежнему при войсковой избе?

– Ну, да, – согласился я.

– А в армию не хочешь?

– Хотеть я могу чего угодно, но отец не отпустит. Мне четырнадцать лет только через десять дней исполнится. Это тебе проще, восемнадцать уже. Как там дядька Аким?

– Неплохо. Работников стало меньше – многие в армию Семена Драного ушли. И казаков почти нет – они в войске Поздеева. Но батя не в расстройстве и планы строит, как на перепродаже трофеев разбогатеть.

– В общем, у вас все как обычно…

За разговорами мы добрались до Черкасска. Молодые казаки разъехались по знакомым и родственникам, местные жители к себе, а мы с Левкой к нам. Пока коней почистили, да пока помылись и позавтракали, время к десяти часам. Надо в войсковую избу идти, где Левка переговорит с батей, а мне, наверняка, дадут какую-нибудь работу.

Однако когда подошли к площади увидели нечто необычное. Шел круг, человек сто пятьдесят казаков и такое же количество женщин. Кондрат стоял на крыльце, в руке у него булава, а позади два казака, один со знаменем, другой с бунчуком: древко, на конце которого золоченый шар, а под ним конский хвост.