Сын атамана - [19]

Надо же, лично приехал. С чего бы это? Хотя, если подумать, все понятно. Князь Долгорукий уже свои силы собирает, а Зерщиков человек хитрый и ушлый. Такой матерый человечище никогда и ничего просто так не делает, и из всего старается выгоду извлечь. Наверняка, по станицам катается с целью узнать, как казаки к карателям отнесутся. Как-как? Ясно ведь, что всех псов царевых на сталь насадят, а сошку помельче разгонят или на свою сторону переманят.

Ладно, думки потом. Зерщиков, скорее всего и к нам в гости заедет. Следовательно, надо встретить его как полагается. Поэтому придется встать и переодеться.

– Галина, – обойдя дом и, заглянув на кухню, окликнул я сестру.

– Чего?

Она выглянула из двери и встряхнула своими роскошными черными косами.

– Зерщиков в городок приехал. Может и нас навестить. Достань кваса холодного.

– Сейчас.

Через несколько минут, более или менее приведя себя в порядок, в чистой одежде, я стоял у входа в дом. Вышел вовремя, казаки Зерщикова остались на площади, а он направился к нам. Смуглолицый чернявый бородач с вечно прищуренными хитроватыми глазами, ловко, словно молодой, спрыгнул с седла, накинул повод на плетень и прошел во двор.

– Здравствуй, Никифор, – он остановился в паре шагов от меня.

– И вам здравия, дядя Илья.

– Где батя?

– А Корнеев не сказал?

– Нет, – поморщился бывший войсковой атаман. – Отговорился тем, что Кондрат его в свои планы не посвящает.

– Отец вроде в Белгород уехал, Ульяну навестить. Знаете ведь, что она беременна.

– Говорили мне об этом, все же родня.

– Вот и я про то же самое.

– А когда Кондрат вернется?

– Не знаю.

Зерщиков что-то пробурчал и повернулся к своему коню, но я его окликнул:

– Дядь Илья, зайди в дом. Квасу с дороги выпей.

– Холодный?

– Конечно.

– Ну, веди.

Мы с отцовым товарищем, который был готов в любой момент продать его за деньги и привилегии, прошли в дом. Вместе, из больших запотевших глиняных кружек напились кваса и как бы между прочим Зерщиков спросил:

– Что у вас в Бахмуте происходит, Никиша?

– Вы о чем, дядя Илья?

– Люди в городке посторонние, а недавно разговор был, что самозванного полковника Лоскута в ваших краях видели.

– Кто же мне скажет, что происходит, – пожал я плечами. – Лоскут, если бы объявился, непременно нас навестил. Да только я его не видел. А люди посторонние, так это бурлаки из беглых, которые недавно с Дона из артели Кузьмы Самойлова пришли. Других не было.

– Может быть, так оно и есть, – Зерщиков направился к выходу.

– Дядя Илья, отцу чего передать?

– Не надо, я ему в приказной избе записку оставил.

Проводив «дорогого гостя» и посмотрев, как лошади умчали всадников с площади, я снова натянул пропотевший пыльный тулуп, взял в руки тяжелую палку, и направился на середину двора. Василь Чермный уже был здесь.

«Ну, продолжаем, – подумал я. – Краткий отдых окончен, до вечерних сумерек еще далеко и чтобы не загинуть в новом для меня времени, надо быть сильным и ловким. Следовательно, придется много тренироваться и многому учиться заново. Политика и загадки прошлого – это все интересно. Но если мне отрубят голову или пристрелят, они меня волновать уже не будут. Никогда. Поэтому палку крепче в руки и пошел».

8

Запорожская Сечь. 16.07.1707.

– Помнишь молодость нашу, Кондрат? – спросил Костя Гордеенко друга.

– Конечно, помню, друже, – ответил бахмутский атаман.

– Вот что бы ты сделал пятнадцать лет назад, если бы на Сечь за помощью приехал?

Булавин усмехнулся и ответил:

– Вышел бы на раду, и клич кинул.

– И что было бы? – глаза запорожца улыбались, а лицо сохраняло серьезность.

– Собрал бы человек двести сиромашных, без оружия и пороха. Двинулся бы на Дон, и человек пятьдесят довел бы.

– Вот то-то же, – Костя хлопнул друга по плечу и добавил: – Пойду я, пожалуй. Вскоре начинаем, и я должен быть на своем месте. Удачи, Кондрат.

– Мы столько для успеха сделали, что она просто обязана быть с нами.

Костя Гордеенко покинул курень Лукьяна Хохла, который стоял в пределах Сечи, и направился к своему, который был неподалеку. Кондрат проводил друга взглядом, вздохнул и, ожидая того момента, когда его вызовут на раду, задумался…

Последние дни Кондрат Булавин, Костя Гордеенко и Лукьян Хохол находились в постоянном движении. Сговорившись сделать общее дело, они стали претворять свои задумки в жизнь. А для этого следовало не просто поднять казаков, но и подготовить для этого почву и заранее договориться со всеми слоями населения Запорожской Сечи. Поэтому приходилось навещать богатых и влиятельных запорожцев, убеждать казаков в своей правоте и вести долгие переговоры.

Планировалось избрать Гордеенко кошевым атаманом, и не просто так, при одной только поддержке сиромашных, среди которых Костя в сильном авторитете. Но и зажиточных казаков подмаслить стоило и своими делами повязать. Ведь за каждым таким человеком несколько десятков зависимых от его милости и помощи лихих казаков. Ко всему прочему, именно они контролировали торговлю, оружие, казну, продовольствие, склады и припасы, так что ссориться с ними себе дороже.

Наконец, к тому, чтобы провести перевыборы кошевого атамана, все было подготовлено. Казаки из куреня Хохла, разнося новости, разошлись по Сечи, а Булавину оставалось ждать момента, когда ему позволят выступить перед сечевиками.