Сын Америки - [40]

– Джан. Это он только что звонил, – сказала Пегги, Она вскинула голову и поджала губы. – Не стОящий человек, совсем не стОящий. Он из этих, из анархистов, вот что против правительства идут.

Биггер слушал и ничего не говорил.

– И чего ради такая приличная девица, как наша Мэри, путается с этими смутьянами, одному богу известно! Добра от этого не будет, попомните мое слово. Если б не эта Мэри с ее причудами, здесь в доме все шло бы как по маслу. Разве не обидно? Мать ведь у нее – сама доброта. Да и мистер Долтон тоже, таких людей вы не много найдете… Ну ничего, со временем Мэри угомонится. Все они так. Пока молоды да глупы, так непременно нужно на голове ходить…

Она поставила перед ним чашку горячей овсянки с молоком, и он принялся есть. Еда не шла ему в горло, потому что он не был голоден. Но он заставлял себя проглатывать ложку за ложкой. Пегги продолжала болтать, а он думал, что бы такое ответить ей, но ничего не мог придумать. Может быть, ей и не нужно, чтоб он ей отвечал. Может быть, она разговаривает с ним просто потому, что больше ей не с кем поговорить, как бывает и с его матерью. Да, надо будет спуститься в котельную и еще поддать жару. Он завалит всю топку углем и тогда будет спокоен, что Мэри сгорела дотла. От горячей каши его стало клонить ко сну, и он подавил зевок.

– Что мне сегодня еще делать, мэм?

– Ждите, когда позовут. В воскресенье у нас тихо. Но, может быть, мистер или миссис Долтон поедут куда-нибудь.

– Да, мэм.

Он доел овсянку.

– Я вам сейчас не нужен, мэм?

– Нет. Но погодите, вы ж еще не кончили. Яичницу с ветчиной хотите?

– Нет, мэм. Я уже сыт.

– Ну смотрите, а то вот она, готова уже. Вы не стесняйтесь.

– Я, пожалуй, схожу взгляну, как там огонь.

– Хорошо, Биггер. Около двух часов ждите звонка. Раньше, я думаю, ничего не понадобится.

Он спустился в котельную. Огонь ярко пылал. Багровели раскаленные уголья, а наверху в трубе мерно гудело. Угля было достаточно. Он снова обошел подвал, заглянул в каждый угол, в каждый закоулок, чтобы удостовериться, не осталось ли где-нибудь следов вчерашнего. Нигде ничего не было.

Он пошел к себе в комнату и растянулся на кровати. Ну вот. Что теперь будет? В комнате было совсем тихо. Нет! Вот что-то слышно! Он откинул голову набок, прислушиваясь. Снизу, из кухни, глухо доносился стук горшков и дребезжание кастрюль. Он встал и прошелся по комнате; ближе к углу звуки стали громче. Он ясно различил мягкие, но уверенные шаги Пегги, ходившей по кухне. «Это как раз подо мной», – подумал он. Он остановился и прислушался. Он различил голос миссис Долтон, потом голос Пегги. Он лег и приложил ухо к полу. О чем они говорят – о Мэри? Слов нельзя было разобрать. Он встал и огляделся. В двух шагах от него был стенной шкаф для одежды. Он распахнул дверцы; голоса стали яснее. Он вошел в шкаф, и доски под ним затрещали; он притаился. Вдруг они слышали? Скажут, что он подслушивает. О! Ему пришла в голову мысль. Он достал свой чемодан, раскрыл его и вытащил охапку вещей. Если кто-нибудь войдет, подумают, что он развешивает свои вещи в шкафу. Он снова вошел в шкаф и прислушался.

– …и машина всю ночь простояла у подъезда?

– Да, он говорит, что она ему так велела.

– В котором часу это было?

– Не знаю, миссис Долтон. Я его не спрашивала.

– Ничего не понимаю.

– Да вы не беспокойтесь, миссис Долтон. Ничего с ней не случится.

– Но она даже записки не оставила, Пегги. Это на Мэри не похоже. Даже в тот раз, когда она вдруг уехала в Нью-Йорк, она все-таки оставила записку.

– Может быть, она и не уезжала. Может быть, ее куда-нибудь вызвали и она не вернулась домой.

– А зачем же она велела оставить машину во дворе?

– Я не знаю.

– И он говорит, что с ней был мужчина?

– Видно, это тот самый, Джан, миссис Долтон.

– Джан?

– Ну да, с которым она ездила во Флориду.

– Никак она не отстанет от этих ужасных людей!

– Он уж сегодня звонил, спрашивал ее.

– Он звонил?

– Да.

– А что он говорил?

– Он вроде удивился, когда я сказала, что она уехала.

– Что она еще задумала, господи? Она мне говорила, что уже не встречается с ним.

– Может быть, она нарочно велела ему позвонить, миссис Долтон?

– Как это нарочно?

– Я думаю, мэм, может, она опять с ним, как вот тогда, во Флориде. И может быть, она сама ему велела позвонить, чтоб узнать, хватились ли мы, что ее нет дома…

– О, Пегги!

– Извините меня, мэм… Ну может быть, она осталась ночевать у какой-нибудь подруги?

– Но она в два часа ночи была в своей комнате, Пегги. К кому же она могла пойти так поздно?

– Миссис Долтон, когда я сегодня утром входила в ее комнату, я кое-что заметила.

– Что же?

– Знаете, мэм, на кровати как будто и не спал никто. Даже покрывало не откинуто. Только примято сверху, словно кто-то полежал немножко и ушел…

– Что вы говорите?

Биггер напряженно вслушивался, но внизу наступило молчание. Так, значит, они уже знают, что что-то неладно. Снова послышался встревоженный, прерывающийся голос миссис Долтон:

– Значит, она не ночевала дома?

– Выходит, что так.

– А шофер говорит, что Джан был в машине?

– Да. Мне показалось чудно, зачем это машина всю ночь стояла под снегом, я его и спросила. Он сказал, что она ему велела оставить машину на дворе и что там сидел Джан.