Сын Америки - [100]

– Аминь! – горячо возгласил проповедник.

– Забудь меня, мать, – сказал Биггер.

– Сынок, как же я могу забыть тебя? Ты ведь мое дитя. Я родила тебя на свет.

– Забудь меня, мать, – повторил Биггер.

– Сынок, я вся изболелась за тебя. Не могу иначе. Подумай о своей душе. Мне покоя не будет на земле, если я буду знать, что ты ушел от нас, не обратив свое сердце к богу. Нелегка была паша жизнь, но все-таки мы всегда все были вместе, правда ведь, Биггер?

– Да, ма, – пробормотал он.

– И есть такое место, сынок, где мы опять, может быть, будем вместе во веки веков. Господь так устроил, сынок. Он создал место, где все мы встретимся опять и где нам можно жить, не зная страха. Что бы с нами ни стряслось здесь на земле, в царстве божьем мы опять будем вместе. Биггер, твоя старая мать просит тебя, обещай мне, что будешь молиться.

– Это добрый совет, сын мой, – сказал проповедник.

– Забудь меня, мать, – сказал Биггер.

– Разве ты не хочешь опять свидеться со своей старой матерью, сынок?

Он медленно встал и протянул руки, чтобы коснуться лица матери и сказать ей „да“; и в эту самую минуту что-то глубоко внутри его закричало, что это ложь, что никогда им не свидеться после того, как его убьют. Но мать верила, это была ее последняя опора; это было то, что долгие годы давало ей силу жить. А сейчас, в своем горе, в горе, которое он ей причинил, она верила особенно страстно. Его руки наконец нашли ее лицо, и он сказал со вздохом (зная, что никогда этому не бывать, зная, что в его душе нет веры, зная, что, когда он умрет, все будет кончено навсегда):

– Я помолюсь, мать.

– Иди сюда, Вера, – позвала она дрожащим от слез голосом.

Вера подошла.

– Иди сюда, Бэдди.

Бэдди подошел.

– Обнимите вашего брата, – сказала она.

Они стояли все трое посреди комнаты, обняв Биггера, и плакали. Биггер стоял с каменным лицом, ненавидя их и себя, чувствуя на себе внимательные взгляды белых людей у стены. Мать забормотала молитву, а проповедник вторил ей.

– Господи, вот мы здесь перед тобою вместе, может быть, в последний раз. Ты дал мне этих детей, господи, и велел растить их. Может быть, я не все сумела, господи, но я старалась, как могла. Аминь! Эти бедные дети всегда были при мне, господи, и, кроме них, у меня ничего нет на свете. Дай же мне, господи, опять свидеться с ними, когда я избавлюсь от муки и горестей этого мира! Услышь ее, господи! Дай мне свидеться с ними там, где ничто не помешает мне любить их. Дай мне свидеться с ними после смерти! Смилуйся, господи! Именем сына твоего прошу тебя, господи, ведь ты обещал внять молитвам нашим.

– Аминь, и да благословит вас бог, сестра Томас, – сказал проповедник.

Они отпустили Биггера, медленно, безмолвно разомкнув руки, потом отвернулись, словно устыдясь своей слабости перед лицом тех, кто был сильнее их.

– Ну, оставайся с богом, Биггер, – сказала мать. – Смотри же, помолись, сынок.

Они поцеловали его.

Бэкли вышел вперед.

– Вам пора идти, миссис Томас, – сказал он. Потом он обернулся к мистеру и миссис Долтон. – Простите, миссис Долтон. Я не рассчитывал вас так долго продержать здесь. По вы сами видите, как это все получилось…

Биггер вдруг увидел, что его мать выпрямилась и пристально смотрит на слепую.

– Вы миссис Долтон? – спросила она.

Миссис Долтон нервно задвигалась на месте, протянула вперед тонкие белые руки, приподняла лицо и слегка отклонила его вбок. Губы ее раскрылись; мистер Долтон обнял ее одной рукой.

– Да, – шепнула она.

– Миссис Долтон, прошу вас, пройдите сюда, – поспешно вмешался Бэкли.

– Нет, зачем? – сказала миссис Долтон. – Вам что-нибудь нужно, миссис Томас?

Мать Биггера бросилась к ней и упала на колени.

– Ради господа бога, мэм, – заплакала она. – Ради господа бога не позволяйте им убивать моего мальчика! Ведь вы сами мать… Пожалейте, мэм… Мы живем в вашем доме… Нам велели освободить квартиру… У нас ничего нет…

Биггер окаменел от стыда: его словно по лицу ударили.

– Мать! – закричал он, больше пристыженный, чем возмущенный.

Макс и Джан подбежали к старой негритянке и хотели поднять ее.

– Успокойтесь, миссис Томас, – сказал Макс. – Идемте с нами.

– Подождите, – сказала миссис Долтон.

– Ради бога, мэм! Не позволяйте им убивать моего мальчика! У него никогда не было случая выйти на дорогу в жизни! Он просто бедный, несчастный мальчик! Не позволяйте им убивать его! Я буду на вас работать до конца дней моих! Я все сделаю, что вы только скажете, мэм! – рыдала мать.

Миссис Долтон слегка наклонилась, шевеля в воздухе дрожащими руками. Она прикоснулась к голове матери.

– Я теперь ничего не могу поделать, – сказала миссис Долтон твердым голосом. – Это не в моей власти. Я сделала все, что могла, дала вашему сыну случай выйти на дорогу. Но вашей вины тут нет. Мужайтесь, миссис Томас. Может быть, это к лучшему…

– Если вы скажете, мэм, они вас послушают, – рыдала мать. – Скажите им, пусть пожалеют моего мальчика…

– Поздно, миссис Томас, теперь уже я не могу ничего сделать, – сказала миссис Долтон. – Но вы не должны так убиваться. У вас ведь есть еще дети…

– Я знаю, мэм, вы нас всех ненавидите. Вы потеряли дочку…

– Нет, нет… я не ненавижу вас, – сказала миссис Долтон.