Сын Альбиона - [106]

Миссис Бутл, давно оставившая руль, встала на носу и помогла ему поднять ношу на борт. При свете фонаря это оказалась очень красивая леди, одетая в роскошные шелка, с золотыми часами на поясе и с бриллиантовым кольцом на пальце!

Миссис Бутл заметила и другое кольцо, без камня, но, по ее мнению, не менее ценное. Это был символ Гименея.

Все это обнаружилось после того, как с едва не утонувшей женщины сняли промокший плащ. Не будь этого плаща и буксирного каната, женщина точно утонула бы.

— В чем дело? — спросила женщина, тяжело дыша и дико оглядываясь. — Что случилось, Дик? Где ты? И где я? О Боже! Это вода! Я вся промокла! Я едва не задохнулась! А кто вы такой, сэр? И вы, леди? Вы ведь женщина? Зачем вы меня бросили? В реку, в Серпантин[170] или куда еще?

— Это не река, миссус, — сказала миссис Бутл, слегка раздраженная сомнениями в ее женственности. — И не Серпантин. Это Риджентс-канал. А кто вас в него сбросил, вы сами должны знать.

— Риджентс-канал?

— Да, миссус, — подтвердил Бутл, заимствовав у жены это обращение. — В него вы нырнули, как раз на Парк Роуд. Вы упали с моста. Кто вас столкнул? Или вы упали сами?

В глазах женщины мелькнуло удивленное выражение, она как будто начинала вспоминать.

И вдруг лицо ее изменилось, женщина словно очнулась от ужасного сна и начала воспринимать реальность.

На несколько мгновений она как будто задумалась, и все стало ей ясно.

— Вы спасли мне жизнь, — сказала она, наклонившись и схватив лодочника за руку.

— Пожалуй. Думаю, вы пошли бы на дно, если бы не я и не буксирный трос.

— Говорите, это мост на Парк Роуд?

— Прямо над нами, баржа все еще стоит под ним.

Еще несколько секунд задумчивости, и леди снова заговорила:

— Я могу доверить вам тайну?

Бутл посмотрел на жену, она — на мужа. Оба смотрели вопросительно.

— У меня есть причины просить вас об этом одолжении, — продолжала леди дрожащим голосом, голос ее дрожал не от купанья. — Сейчас бесполезно вам их объяснять. Со временем вы все узнаете. Можете сохранить все в тайне?

Бутл снова вопросительно посмотрел на жену, а миссис Бутл ответила ему тем же.

Но тут леди помогла им согласиться.

Она сняла с пальца кольцо с бриллиантом и часы с пояса. Кольцо оказалось у жены лодочника, а часы — у самого лодочника. Леди попросила принять это в благодарность за то, что спасли ей жизнь!

Подарки казались настолько ценными, что покрывали не только оказанную услугу, но и просьбу. С такими сверкающими ценностями в руке ни лодочник, ни тем более его жена не смогли отказать леди и пообещали держать все в тайне.

— Еще одна просьба, — сказала леди. — Позвольте мне остаться в вашей барже, пока вы не пристанете в Лиссон Гроув. Вы ведь туда направляетесь?

— Да, миссус.

— Когда остановитесь, вызовете мне кэб. Они всегда там стоят, на Гроув Роуд.

— С удовольствием сделаю это для вашей милости.

— Достаточно, сэр. Надеюсь, настанет день, когда я вам докажу свою благодарность.

Бутл, взвесив в руках часы, подумал, что она ее уже доказала.

Однако кое-что для нее нужно было еще сделать, и сделать немедленно. Оставив леди на попечении жены, Бутл снова взялся за буксир, и старая лошадь двинулась в направлении Гроув Роуд.

Приблизившись к мосту в конце Эдгрейв Роуд, он опять остановил баржу и отправился на поиски кэба.

Вскоре он вернулся с четырехколесным экипажем, посадил в него промокшую леди, потом вернулся на баржу.

Но предварительно леди записала его имя, номер баржи и все сведения, которые понадобятся, чтобы отыскать его снова.

Она сказала, куда направляется, только кэбмену, и тот отвез ее в отель недалеко от Хаймаркета.

Теперь она настолько протрезвела, что знала, и где находится, и что собирается сделать.

Глава LXXXI НАКОНЕЦ СОГЛАСИЕ

Вернон Холл с нашего последнего посещения очень изменился. Теперь в нем царило не веселье, а печаль.

Но только внутри. Снаружи, со стороны парка, поместье выглядело по-прежнему приветливо, коринфские колонны портика казались такими же открытыми и гостеприимными, как всегда.

Как всегда, подъезжали и отъезжали элегантные экипажи, однако они задерживались ненадолго. Посетители оставляли свои карточки и расспрашивали.

Внутри царила тишина. Неслышно скользили или проходили на цыпочках слуги, неслышно открывались и закрывались двери, все говорили приглушенными голосами.

Все было тихо, серьезно и многозначительно. Все говорило о болезни в доме.

И болезнь очень серьезная — предвестница смерти.

Сэр Джордж Вернон умирал.

Это была его старая болезнь, которую так легко подхватить в тропическом климате — и на востоке, и на западе.

А баронет много времени провел и там, и там, часть жизни он служил в Индии.

Болезнь длилась долго. Теперь ее объявили неизлечимой. По настоятельной просьбе больного врачи сообщили ему правду и предупредили, чтобы он готовился к смерти.

Последняя поездка по континенту, которую он совершил с дочерью, окончательно подорвала его силы. И вот он снова дома и настолько ослабел, что не может ходить даже по мягким газонам своего прекрасного парка.

Большую часть дня он проводил на диване в библиотеке, лежал, опираясь на подушки.

Он уехал за море с Бланш, надеясь избавить ее от гибельной страсти, в которой она созналась и которая с тех пор постоянно его тревожила.