Связная Цзинь Фын - [16]

— Я только хотела предупредить.

— Хорошо, хорошо… — сказал он, не скрывая желания окончить неприятный разговор.

Помолчав, Тан Кэ сказала:

— Была связная.

Он сразу насторожился.

— Ну?

— Она принесла сообщение о том, что к нам послан уполномоченный штаба…

Вернувшись в комнаты, Тан Кэ тихонько сказала Го Лин:

— Все как-то уж очень подозрительно совпало: появление новой связной, прибытие нового человека из штаба, приезд Янь Ши-фана.

— Янь Ши-фана?

— Да, он должен вечером быть тут вместе с этим Баркли, и мы должны взять их живыми. Независимо от того, как будет себя вести Ма…

— Значит, мы должны действовать без Ма?

— Может быть… Задание остаётся заданием: Баркли и Янь Ши-фан должны стать пленниками НОА!

— Раз должны стать — значит и станут! — решительно заявила Го Лин.

Глава шестая

1

Тщательно проверяя направление по знакам на поворотах подземных галерей, Цзинь Фын вышла к центру города, где находился музей. Командир, отправляя её в путь, приказал зайти в музей. Этот музей служил партизанам секретной явкой и одним из главных пунктов, через которые проходили приказы командования. Через музей же поступали и данные от тех лазутчиков, которым конспирация не позволяла поддерживать прямые сношения со штабом «красных кротов». Одним словом, музей был важным пунктом в цепи тайной связи партизан. Цзинь Фын следовало там осведомиться, не поступили ли какие-нибудь изменения к приказаниям, полученным ею.

По расчёту, Цзинь Фын должна была быть уже под двором музея. Да вот и плита, прикрывающая выход из подземной галереи.

Цзинь Фын отодвинула камень и осторожно выглянула из впадины, служившей выходом на поверхность. Двор музея был пуст. Девочка вышла во двор и присела в тени, отбрасываемой разрушенным сараем. Цзинь Фын устала, ужасно устала. Она закрыла глаза, и ей почудилось, что она гуляет в тенистом парке у дома губернатора.

Иногда, проходя мимо этого парка, она сквозь узоры его каменной ограды заглядывалась на гуляющих там детей. Особенно хотелось ей прокатиться в коляске, запряжённой осликом. Но девочка знала, что эти катающиеся и играющие ребята — дети важных чиновников, или купцов, или генералов из армии Янь Ши-фана. А таким, как она, нельзя кататься; можно только иногда издали посмотреть на катанье других. И то лишь до тех пор, пока не привлечёшь к себе взгляда полицейского или садовника. Тогда нужно уйти из тени ограды. А ещё — около этого сада всегда толпились продавцы сластей. Один раз в жизни, на Новый год, Цзинь Фын довелось попробовать белой липучки, и с тех пор при взгляде на это лакомство лёгкая судорога всегда сводила ей челюсти. А тут в корзине каждого торговца лежали целые кучи липучек.

Вдруг словно кто-то толкнул Цзинь Фын: она поняла, что засыпает, и испуганно разомкнула веки. Но видение сада все ещё было так ярко, что ей не сразу удалось его отогнать.

Она вздохнула и встала. Словно и сейчас ещё она чувствовала на себе взгляд полицейского или садовника. Даже оглянулась. Но никого поблизости не было. Она вышла на улицу, так как ей нужно было попасть в музей — там был пост партизан. Он помещался в подвале калорифера.

Этот тесный поддал, со стенами, покрытыми толстым, словно бархат, слоем копоти, был оборудован в здании музея в конце XIX века каким-то европейским инженером. Им пользовались долго, неумело и небрежно. С годами он стал ещё более чёрным и душным, чем тогда, когда его строили. В нем ведь не только не было окна, но даже ни единой отдушины или вентиляционной трубы.

Если проникнуть в огород за музеем, то можно войти в ямку, встать на корточки и, проползши шагов двадцать под землёй, влезть через калориферное отверстие прямо в подвал. Там горит тусклая лампочка и в углу под старым мандаринским панцырем спрятан радиоприёмник. А на калорифере постелен ковёр.

В подвале живёт бывший сторож музея товарищ Хо. Полиция считает его бежавшим к красным, но на самом деле он остался в городе. Об этом не знает никто, кроме командиров партизанских отрядов, их самых доверенных разведчиков и связных.

Из калориферного подвала есть второй выход — прямо в музей. Он загорожен шкафом, у которого отодвигается задняя стенка. В шкафу лежит всякий хлам, а снаружи к нему прислонены потемневшие полотна старинных картин. А чтобы картины кто-нибудь случайно не отодвинул, они прижаты тремя тяжёлыми изваяниями из мрамора.

Теперь наверху в музее новый сторож, Чжан Пын-эр, тот, что раньше был посыльным. Чжан служит в музее уже восемнадцать лет. Теперь он приносит бывшему сторожу Хо пищу и наблюдает за обоими выходами из подземелья, чтобы гоминдановцы не могли неожиданно поймать Хо, если дознаются о подвале. Но только они, наверно, не дознаются, потому что о нем никто, кроме Хо и Чжана, здесь не знает.

Когда Цзинь Фын пришла на огород за музеем, сторож Чжан ел суп из капусты. Девочка была голодна, и суп так хорошо пахнул, что она не удержалась и втянула носом этот раздражающий аромат. Чжан увидел это и отдал ей палочки:

— Ешь, а я тем временем разведаю.

Девочка с жадностью проглотила глоток тёплой жидкости и выловила один капустный листик. Когда Чжан вернулся, палочки лежали поперёк плошки и супа в ней было столько же, сколько прежде. Сторож вложил палочки в руку девочки и сказал: