Связанные любовью - [21]

— Не бойтесь. Пак никого не обижает. Верно, дружок?

— Пак? Его зовут Пак?

— Вообще-то Пак Второй, — ответил знакомый голос, и Софья повернулась. Из-за фонтана вышел Стефан.

— Вы сегодня рано вернулись. — Брианна поднялась со скамейки и с улыбкой шагнула навстречу деверю. — Мы ждали вас только к обеду.

— Трудно заниматься очисткой сточных канав, когда под твоей крышей гостят две такие красавицы, — усмехнулся герцог, не отводя глаз от одной из них.

— Он имеет в виду вас, Софья, — рассмеялась Брианна. — Стефан столько раз забывал о своих обещаниях заглянуть на чай в Хиллсайд, что я уже перестала обижаться.

— Если я не приходил, то только из-за вашего ревнивца-мужа. С ним даже ваш бисквит в рот не лезет.

— Вы отъявленный лгун, а мне пора немного отдохнуть. — Брианна с явным удовлетворением перевела взгляд со Стефана на Софью. — Жуткое неудобство, постоянно хочется прилечь.

С опозданием вспомнив о манерах, герцог взял руку невестки и склонился над ней в поцелуе.

— Чудесное неудобство.

— Да.

— Если что-то понадобится, не стесняйтесь и сразу же зовите.

— Сейчас мне ничего не нужно, только бы вытянуть ноги. Увидимся за обедом.

Глядя Брианне вслед, Софья вдруг поняла, что осталась с герцогом наедине. Сердце беспокойно затрепетало. В последнее время она делала все возможное, чтобы избежать именно такой ситуации.

— Я, пожалуй…

Договорить она не успела — Стефан быстро шагнул к ней и схватил за руки.

— Нет.

Он не мог оторвать глаз от этого лица. Лица, что преследовало его повсюду, что вторгалось даже в сны. Эти чистые, невинные синие глаза. Эти тонкие черты. Этот упрямый подбородок.

Эти роскошные губы, казалось умолявшие о поцелуе.

Господи. Как же он устал. Устал ждать, когда она объяснит истинную цель своего приезда в Англию и настойчивого стремления в Мидоуленд. Устал играть роль радушного хозяина.

Он хотел владеть ею. И к дьяволу все остальное.

Словно ощутив повисшее в воздухе напряжение, Софья облизала высохшие вдруг губы и опустила потемневшие от нарастающего желания глаза. Скрыть то, что переполняло ее, было уже невозможно.

— Нет? Вы о чем?

— Вы ведь хотели сказать, что вам нужно позаботиться о Брианне, укрыть бедняжку пледом или принести ей воды. Или, может быть, вам внезапно потребовалось переодеться. В последние дни вы избегали меня под любым предлогом.

Его насмешливый тон задел ее.

— Если вы так уверены, что я избегаю вас, то зачем настаивать, чтобы я осталась? Не странно ли?

Он сжал пальцы на ее запястье и, повернувшись, потащил за собой по дорожке.

— Приложив столько сил к тому, чтобы вы чувствовали себя в Мидоуленде как дома, разве не заслуживаю я права знать, в чем причина вашего нежелания быть в моей компании?

Софья опустила голову, боясь, что лицо выдаст ее столь тщательно скрываемые чувства.

— Это не так.

— Тогда почему вы избегаете меня? Из-за того, что я поцеловал вас?

— Вам не следовало так делать.

Он невесело усмехнулся. Неужели она думает, что мужчина волен следовать голосу рассудка в таких делах?

— Может быть, и не следовало, но такого рода соображения меня не остановят.

Стефан почувствовал, что она дрожит, и прибавил шагу, направляясь к уединенному гроту за небольшим декоративным прудом. Если он не поцелует ее прямо сейчас, то просто сойдет с ума.

Оказавшись в тени грота, расписанного чудесными греческими фресками, он заключил ее в объятия и крепко прижал к себе. Софья охнула.

— Вы поэтому вернулись так рано? — Она обожгла его сердитым взглядом, но внизу горла уже затрепетала тонкая голубая жилка.

Гостья из России могла изображать равнодушие, но все ее тело говорило о другом, выдавало желание и страсть.

— Я вернулся, потому что не мог оставаться вдалеке от вас. — Герцог прижался к изгибу ее шеи. — Жасмин.

— Что?

— Вы пахнете жасмином.

Она содрогнулась, но подняла руки и вцепилась в его плечи.

— Стефан, что вам нужно от меня?

— А разве не понятно? — Он отстранился и посмотрел ей в глаза с мрачной решимостью. Его пальцы уже боролись с ленточками шляпки, легко справляясь с узелком под подбородком. — Я могу объяснить подробнее.

Шляпка полетела на каменный пол, и Софья раздраженно фыркнула:

— Вы уронили мой любимый капор.

Лоно уже горело, мышцы напряглись.

— Милая вещица, но я предпочитаю более естественную красоту. — Так же ловко он вытащил украшенные жемчугами заколки, и золотистые пряди рассыпались по плечам. Застонав от нетерпения, герцог погрузил пальцы в густую россыпь кудрей.

— Золотой шелк…

Она попыталась оттолкнуть его, но только еще крепче вцепилась в плечи.

— Вы хотите отвлечь меня.

Он скользнул губами по лбу, задержавшись на бешено пульсирующей жилке у виска.

— И как, получается?

— Будьте вы прокляты, — прошептала Софья.

— Что за выражения. Эти губки предназначены для другого. — Он наклонился и припал к ее ротику жадным поцелуем. Язык раздвинул трепещущие губы и двинулся дальше, собирая сладкий вкус невинности. Кровь загудела, понеслась по жилам, подчиняясь голосу изголодавшейся плоти. Софья замерла на мгновение, словно застигнутая врасплох этим вторжением, и с тихим вздохом отчаяния прижалась к нему. — Да, — прохрипел он, шаря по ее спине, отыскивая и торопливо расстегивая жемчужные пуговички.