Святыня - [11]

— Но неужели в эту чертову церковь? — спросил Лен, не смущаясь тем, что говорит со священником.

Отец Хэган велел им найти теплые вещи для дочери, поскольку она была в одной тонкой ночной рубашке. К тому времени сами они уже торопливо оделись, и настроение Лена перешло в озлобление, так как, будучи атеистом, он держался подальше от церквей (хотя ему доставляли удовольствие время от времени случавшиеся похороны, к которым он относился как к общественным событиям) и необходимость тащиться в церковь среди ночи — к тому же чертовски холодной ночи! — не вызвала у него радости.

Когда они увидели Алису в доме у священника, то поразились, насколько бледной она была. Далее Лен прекратил свое угрюмое бормотание. И в то же время девочка казалась какой-то умиротворенной.

Врач заявил, что не обнаружил ничего страшного, но пару дней девочку следует подержать дома, обеспечить ей покой. Если она будет вести себя странно или казаться не такой, как всегда, нужно позвонить ему — и он тут же прибудет. Впрочем, врач не сомневался, что беспокоиться не о чем Дети часто устраивают ночные прогулки, во сне или наяву; Алиса просто забрела дальше, чем большинство.

Но Молли не покидал страх. Почему Алиса снова пошла к тому дереву? Молли чуть с ума не сошла, когда дочь пропала две недели назад, она обшарила всю церковь и окрестности, дважды выбегала на дорогу, чтобы убедиться, что Алисы там нет. В панике она побежала в дом отца Хэгана, и он помог ей еще раз обыскать окрестности. Это священник заметал ее дочь в поле, на коленях перед деревом Когда они подошли к ней, Алиса улыбалась; но улыбка погасла, стоило девочке заметить их приближение. Тогда Молли пришла в замешательство, это сбило ее с толку. Они отвели девочку назад, и на языке жестов лгать спросила ее, зачем она пошла на луг. Алиса только выразила недоумение, словно не поняла. После она была как будто в полном порядке (возможно, немного отстраненной, но это не казалось чем-то необычным: так легко потеряться в мире безмолвия), и Молли попыталась забыть тот инцидент.

Теперь, из-за предыдущей ночи, беспокойство вернулось с новой силой. И страх смешивался с чем-то еще. С чем же? С дурным предчувствием? Больше. С чем-то большим Слабое шевеление надежды… Нет, это невозможно. Тот человек заблуждался. Хотя он казался таким уверенным.

Она не могла вспомнить имя того молодого человека, который чуть не задавил Алису. Когда пришли они с Леном, он сидел в кресле, и его наряд несколько портил первое впечатление. Вокруг распространялся знакомый запах алкоголя (знакомый, потому что тот же неприятный запах был так характерен для ее мужа), хотя человек не казался пьяным Он сказал, что Алиса что-то говорила ему.

Чайник засопел в новой тональности, из него повалил пар: Молли выключила газ и бросила в пустую чашку на сушилке пакетик чая. В другую чашку она налила концентрированного лимонного сока для Алисы и добавила в обе чашки кипятку. Молли смотрела на кружащуюся зеленовато-желтую жидкость и думала о дочери, своем единственном ребенке, думала о том, что чудес не бывает. Во всяком случае, для Молли и Алисы Пэджетт.

Она поставила чашку на блюдце, положила рядом с ней два печенья и вышла из кухни. Поднимаясь по лестнице, Молли повторяла про себя быструю безмолвную молитву, но не позволяла себе надеяться. Скоро Алиса вернется в свою специальную школу для глухонемых в Хове, сама Молли снова будет занята неполный день как приходящая домработница, а Лен примется ворчать, и у Пэджеттов опять будет все как всегда. Она молилась об этом, но и о чем-то лучшем.

Когда Молли вошла в спальню, Алиса не взглянула на нее. Хотя и глухая, дочь всегда чувствовала, когда кто-то входил, но на этот раз была поглощена рисованием. «Галактические захватчики» лежали на полу у кровати, а карандаши находились под рукой на тумбочке. Молли встала рядом, держа чашку с горячим лимонным питьем, но Алиса не отрывалась от альбома.

Увидев рисунок, Молли нахмурилась. Опять тот же. Тот же самый, что дочь рисовала каждый день уже две недели. Молли показывала его отцу Хэгану, который заходил в то утро, и он тоже не нашел в рисунке никакого смысла.

Молли поставила блюдце с чашкой рядом с карандашами и присела на край кровати. Алиса удивленно подняла голову, когда у нее из руки забрали желтый карандаш. На мгновение показалось, что она не узнает мать. Но потом девочка улыбнулась.

Дождь, как мелкая ледяная крупа, бил в лицо отцу Хэгану, который стоял у кладбищенской стены, глядя на дерево в поле. Небо после ясного утра потемнело, между далеким горизонтом и собравшимися мрачными тучами виднелась серебристая дымка.

Ничего не происходило. Да он ничего и не ожидал. Дерево было просто деревом Старый потрепанный дуб. Молчаливый свидетель проходящего времени. Священник видел, как в дальнем конце луга пасутся овцы с желтовато-серыми телами, их заботил лишь следующий пучок травы да возрастающая тяжесть в раздутом брюхе.

Священник поежился и поплотнее застегнул воротник своего темно-синего плаща. Черные волосы промокли, очки покрылись капельками воды. Он стоял уже пять минут, не обращая внимания на ледяной дождь. Его тревожило какое-то ощущение, которого он не мог осознать, какое-то неопределенное гнетущее чувство. Хэган плохо спал в ту ночь, когда врач с Алисой и Пэджеттами и человек по фамилии Фенн ушли. На него обрушилось странное одиночество, он чувствовал себя беззащитным и всеми покинутым.