Святыни - [16]

От этих мыслей Грега отвлек настойчивый звонок городского телефона.

— Алло?

— Я хотел бы поговорить с мистером Грегори Мэттьюзом, произнес вежливый мужской голос с легким неопределенным акцентом.

Грег нахмурился. Номер этого телефона был известен только клиентам, и ни один из них не знал его имени. — Да, это Грег Мэттьюз.

— Грегори Мэттьюз, проживающий в Семи Дубах, по Сосновой Аллее, 66?

— Да. С кем я разговариваю?

— Вчера вы пришли на помощь женщине. Мисс Джудит Уолкер. Лучше бы вам было заниматься своим делом...

— Да кто же это...?

— Она кое-что вам отдала. Вещь, которая принадлежит мне. Я хотел бы, чтобы вы сейчас вернулись домой и взяли ее, Грегори Мэттьюз.

— Я не знаю, о чем вы говорите. Джудит Уолкер ничего мне не давала.

В трубке что-то щелкнуло и затрещало, голос стал слышен хуже.

— Мои представители позвонят по вашему адресу через час. Мне хотелось бы предположить, что в это время вы будете дома с реликвией, отданной вам мисс Уолкер.

— Я уже сказал вам, Джудит Уолкер...

На линии опять раздался щелчок, и наступила тишина.

Глава 12

На улице провинциального городка царило спокойствие, гудение машин, проезжавших по шоссе неподалеку, едва доносилось сюда глуховатым шумом, запах бензина полностью заглушали ароматы любовно ухоженных садов.

Грег Мэттьюз бежал вниз по улице, пот градом струился по его спине. Молодой человек щурился от бившего по глазам полуденного солнца, под мышками у него проступили темные пятна, а где-то внутри засел тревожный холодок. Движение в городе в этот час было не слишком оживленным, и на Оксфорд Стрит он сел в такси, проехал десять минут, оставив водителя в невыразимом изумлении со сдачей в руке, выскочил из машины и метнулся к Тоттенхемской линии метро.

Путь до дома показался ему бесконечным, и всю дорогу Грег не мог окончательно отделаться от ощущения, что все это было не более чем шуткой, чьей-то дурной шуткой. В поезде метро ему почти удалось убедить себя в том, что эту шутку придумал Ян Ходгсон, чтобы заставить его беспокоиться. А если бы его шеф обнаружил, что Грег попросту ушел из офиса, никому ничего не сказав, то в этом случае он, возможно, уволил бы молодого человека. Однако голос, говоривший с ним по телефону, звучал так спокойно, так настойчиво и холодно... в глубине души Грег знал, что это не было розыгрышем.

Дойдя до ворот своего дома, Грег замедлил шаг, потом остановился в тени соседской аккуратной и ухоженной живой изгороди и внимательно вгляделся в дом. Все окна были закрыты, ворота заперты, горный велосипед его младшего братишки стоял на своем месте.

Грег осмотрел улицу, однако и здесь не было ничего необычайного. Ни странных машин, ни слонявшихся без дела незнакомцев. Он взглянул на часы; звонивший сказал, что его представители будут звонить через час, однако назначенное время прошло девятнадцать минут назад. Может быть, они приезжали и уехали? Или они ждали его в доме и сейчас наблюдали за ним сквозь какую-нибудь щелку в непрозрачных шторах? Чего они хотели от него? Им было нужно что-то, что, по их предположениям, Джудит Уолкер должна была отдать ему.

Грег вышел из тени и направился к воротам. И замер. Что-то было не так.

Что-то...

Он взглянул на дома соседей на противоположной стороне улицы, сравнивая их со своим домом. Они были похожи друг на друга по стилю, форме и размерам — крепкие дома из красного кирпича постройки 1960-х годов, большие просторные комнаты, высокие потолки, маленькие квадратики окон...

Окна были закрыты.

Во всех соседних домах на другой стороне улицы маленькие окна все до одного были распахнуты настежь — соседи пытались пустить в комнаты воздух. А в его доме окна были наглухо закрыты.

Может быть, его мать с братом и сестрами куда-то ушли. Но они не оставили бы велосипедов в саду...

Когда он толкнул ворота, они слабо скрипнули, открываясь, и внезапно все звуки вокруг усилились: отдаленный шум движения на шоссе, скрипучая трескотня радиопередач, гулкое биение его собственного сердца. Вдалеке слышались звонкие радостные детские голоса.

Вот сейчас он вставит ключ в замок и откроет дверь, братишка Мартин вприпрыжку вбежит в прихожую, а потом откроется дверь в кухню, и на пороге появится мать, на ее лице возникнет мрачное и осуждающее выражение, она будет удивлена столь ранним его возвращением домой, и...

И Грег успокоится.

Он еще не знал, что он скажет матери, но он успокоится, а потом придумает какое-нибудь извинение для Ходгсона.

Ключ легко повернулся в замке, покрытая толстым слоем лака дверь бесшумно отворилась — петли были хорошо смазаны. Грег стоял на пороге, моргая и прищуриваясь, вглядывался в сумрак прихожей и уже открыл было рот, чтобы позвать кого-нибудь, когда внезапно в нос ему ударил запах. Смесь запахов, отвратительная и ядовитая, совсем несвойственная для его дома, где всегда пахло цветами. Некоторые из запахов он распознал: горькое зловоние мочи и испражнений, острый запах рвоты, но были среди них и другие — темные, металлические, мясные — он не мог определить. Грег шагнул в прихожую. Под ногами захлюпала жидкость, и он отдернул ногу, инстинктивно поставил ее на белую ступеньку крыльца, оставив на каменной ступеньке жирный темно-малиновый след.