Святой Михал - [28]

Более всего, однако, способствовал сближению сам Вилем. Он отправился просто так, только взглянуть, как идет работа, на пустырь за костелом и увидел, что тут лежат без дела мотыги, лопаты и не хватает кирок, тогда как на площади кирки в избытке. Произошел обмен инструментом, чтобы ничто не задерживало работы. Случалось, что вместе с инструментом переходили на другой участок и его владельцы.

Хотя день был пасмурный, казалось, солнце рассыпает кругом свои теплые и ласковые, трепетные лучи. Пожалуй, лучше всего это оценил Адам, когда, удивленный и растроганный происходящим, изрек:

— А здорово! Все равно как милую обнимаешь!

Удовлетворение, вызванное скорым и успешным завершением начатого дела, усилилось, когда в село прибыли два механика фирмы «Часы и драгоценности». Они приехали на такси, чтобы осмотреть и обмерить нишу, где предстояло установить часы. Марко поднялся вместе с ними на башню; стоявшие внизу поречане с интересом смотрели, как из проема, пустовавшего с давних пор, вылетели голуби, а затем посыпались перья и птичий помет. Место для часов, как утверждали механики, было просто исключительное. После их посещения работы по благоустройству площади и пустыря продолжались даже по вечерам, и вообще, как только у кого-нибудь выпадала свободная минута, он тут же принимался за работу. На площади не только высвободили место, где стоял крест, но всю ее очистили от дерна и бурьяна. Сюда возили песок, готовили почву для сквера. Каждый рвался помочь, и это было подобно стихии. Поречан охватил созидательный порыв первооткрывателей. Адам тоже был в ударе. Он привез два прицепа песка — нагружали их Эда и Вилем, — в то время как второй тракторист сделал только одну ездку. Он даже осторожно срезал, вернее, соскреб плугом очищенный от хлама травянистый покров на пустыре.

В «Венке» из вечера в вечер обсуждались планы благоустройства, возникали новые идеи. Сюда заглядывали теперь и те, кто раньше обходил «Венок» стороной, зная, что здесь — боевой штаб противника. Тут придумывали, из какого камня делать бордюр вокруг сквера и не подыскать ли в лесу красивую голубую ель, чтобы пересадить ее в сквер. Лишь однажды возникла угроза небольшого, но неприятного осложнения — Владимир Бриндзак вдруг выступил с предложением устроить среди поречан сбор средств на новый крест. Вилем сразу нашелся:

— Нет, это будет совсем не то, — сказал он, — у старого креста молилось столько поколений поречан, что это теперь уже не просто кусок железа. Так и пан священник говорил. Когда крест поставят на новое место, у костела, он будет иметь совсем другое значение и ценность. А Войта Рачек так здорово покрасил крест, что он выглядит совсем как новый.

Слова Вилема произвели на всех присутствующих огромное впечатление — он сразу вырос в их глазах. Эда откровенно восхищался им, правда, у Адама все же возникло сомнение, но он поделился только с Вилемом.

— Я, конечно, не знаю да и мне вообще-то все равно. Это ничего, что Войта католик? Не осквернил ли он их православный крест?

— Тьфу ты черт. В самом деле… — Вилем задумался. — Мне кажется, что нет. По идее, может быть, и так, но в жизни ведь никогда не ограничивают благотворительность. Самое лучшее для нас — не соваться в их дела.

Объединенные усилия, направленные на то, чтобы украсить Поречье, достигли вершины в следующую субботу. Каждый трудился там, где он был более всего нужен, и произошло полное слияние обеих групп поречан. Исчезли последние тени былых недоразумений. Все, казалось, жаждали общения, были на удивление внимательны и предупредительны друг к другу. Альжбета Мохначова принесла своему мужу, который вместе с Эдой разбрасывал по площади песок, горячий кофе. Она предложила кофе и Эде. Когда тот выпил, Альжбета, даже не сполоснув чашку, налила себе и тоже сделала несколько глотков. И случилось так, что учитель Альбин Шлапка, один из самых активных деятелей в селе — правда, в предшествующий бурный период он занял нейтральную позицию, — увековечил фотоаппаратом именно этот момент, который впоследствии вошел в хронику села. Когда Вилем, Михал и Касицкий со знанием дела осматривали новое основание для креста, вокруг которого была уже вскопана клумба, пани Маркова, высаживавшая тюльпаны, приветливо улыбнулась всем троим. А Кужела прислал из «Венка» по большому жбану пива и на площадь, и к костелу.

Усердно работал и Густа. Он снял форменный китель и фуражку, а девушки, граблями разравнивавшие песок, стали, хихикая, примерять ее. Милка Бартовичова так и осталась в ней работать.

Площадь стала очень красивой, она просто сияла чистотой. И все, кто смотрел на нее, представлялись себе такими же чистыми, словно душу умыли. Казалось, что пришло наконец время теплых, безоблачных дней и Поречье расцвело, подобно многолетнему растению, настала поистине благословенная пора. Чем же было вызвано столь удивительное единение и взаимопонимание поречан? Почему село благоденствовало в покое и счастье? Наверно, мало кто сознавал, что во всем этом заслуга Вилема, хотя надо сказать, что его престиж невероятно вырос в глазах односельчан. Ведь ни у кого из них не было оснований считать себя побежденным. Напротив. Всех и каждого переполняло торжествующее победное чувство. Много ли есть полководцев и стратегов или политиков, которым удавался такой ловкий трюк, удавалось сплотить враждующие стороны в полном единении и с общим для всех сознанием победы? Все поречане были преисполнены гордости, все были счастливы.