Святой Марк Эфесский и Флорентийская Уния - [37]
4. Поскольку же вы возразили, что такого рода ученіе (о чистилищѣ) не было выражено ни у одного изъ Учителей, то, вотъ изъ словъ Василія Великаго можно его представить всякому, въ томъ мѣстѣ, гдѣ онъ ясно объ этомъ говоритъ, прося Бога въ молитвѣ, дабы Онъ удостоилъ перевести души умершихъ “на мѣсто прохлажденія”. Сей текстъ означаетъ, что души мучатся отъ мученія огнемъ, и святый молитъ перевести ихъ въ противоположное состояніе, какъ бы изъ горѣнія — “въ прохлажденіе”. Но и Григорій Нисскій, несомнѣнно, величайшій среди Учителей, яснѣйшимъ образомъ передалъ ученіе объ очистительномъ огнѣ въ томъ сочиненіи, въ которомъ онъ приводитъ какъ собесѣдницу — Макрину; также и въ словѣ объ усопшихъ онъ свидѣтельствуетъ о существованіи очистительнаго огня, какъ мы ранѣе сказали. А то, что въ отвѣтъ на это вы говорите, что будучи человѣкомъ, онъ могъ ошибаться, это намъ кажется весьма страннымъ; ибо и Петръ и Павелъ и прочіе Апостолы, и четыре Евангелиста — также были люди, не говоря уже, что и Аѳанасій Великій, Василій, Амвросій, Иларій и иные великіе въ Церкви также были людьми и, слѣдовательно, могли ошибаться! Не думаете ли, что этотъ вашъ отвѣтъ переступаетъ должныя границы? Ибо тогда вся вѣра поколеблется и подвергнется сомнѣнію весь Ветхій и Новый Завѣтъ, переданные намъ черезъ людей, которымъ, если слѣдовать вашему утвержденію, не было невозможнымъ ошибаться. Что же останется тогда въ Божественномъ Писаніи солиднымъ? Что будетъ имѣть прочность? И мы признаемъ, что человѣку возможно ошибаться, насколько онъ — человѣкъ и что-нибудь дѣлаетъ своими собственными силами, но поскольку онъ — водимъ Божественнымъ Духомъ и испытанъ пробнымъ камнемъ Церкви въ тѣхъ вещахъ, которыя относятся къ общей вѣрѣ догматическаго ученія, то (въ такомъ случаѣ) написанное имъ, мы утверждаемъ, является абсолютно истиннымъ. Посему мы не можемъ легко допустить утвержденіе объ ошибочности мнѣнія въ отношеніи такого великаго мужа, брата Василія Великаго и блаженной Макрины и друга Григорія Богослова. Да и какъ можно думать, что, руководимый такими святыми, онъ могъ впасть въ заблужденіе? Прибавимъ же, что и Пятый Вселенскій Соборъ, собравшійся главнымъ образомъ противъ Оригена и отвергнувшій писанія Оригена, какъ вредныя и дурныя, сочиненія Григорія Нисскаго одобрилъ, чтобы, въ силу этого, сей мудрѣйшій мужъ былъ весьма далекъ отъ всякаго подозрѣнія: ибо этотъ Соборъ не одобрилъ бы его писанія, если бы счелъ, что въ нихъ заключаются Оригеновскія безсмыслицы, которыя осудить онъ имѣлъ величайшее тщаніе. Остается, такимъ образомъ, что онъ, который исповѣдалъ существованіе вѣчнаго огня, также держался и такого рода мнѣнія — объ очистительномъ огнѣ, какъ это ясно обнаруживается и въ его Катехизическомъ Словѣ и въ словѣ о дѣтяхъ, которыя преждевременно восхищаются изъ этой жизни. Итакъ, въ то время, какъ писанія Оригена — сожжены, его писанія сохранены полностью, и не только сохранены, но еще болѣе почтены, что не могло бы произойти, если бы нѣчто изъ того, что вы говорите, онъ, дѣйствительно, написалъ. А то, что вы говорите, что его сочиненія были испорчены сторонниками Оригенова мнѣнія, является безсмыслицей. Ибо если бы нѣчто такое и случилось, то, конечно, — послѣ того, какъ былъ собралъ Пятый Вселенскій Соборъ, что, конечно, ясно всякому, т. е. когда это (Оригеново) ученіе уже было изгнано изъ оградъ Церкви. Если бы, какъ мы сказали, онъ нѣчто таковое (что было бы въ духѣ Оригеновскаго ученія) написалъ, то, ясно, что Соборъ не могъ бы не знать того, а коли бы зналъ, — безъ сомнѣнія, и осудилъ бы. А если его книги были испорчены послѣ того Собора, то — весьма сомнительно, чтобы это было сдѣлало иными лицами и ради иныхъ какихъ-то цѣлей: ибо здѣсь отчетливо говорится объ очистительномъ огнѣ въ томъ же самомъ духѣ, какъ и намъ мыслится, и не думаете же вы, что, быть можетъ, отрицающіе таковой (очистительный) огонь, сіе ученіе внесли въ его писанія, по любви къ словопренію. Но довольно — о Григоріи Нисскомъ.
