). И Василій Великій въ молитвахъ чтомыхъ на Пятидесятницу, дословно пишетъ слѣдующее: “Иже и въ сей всесовершенный и спасительный праздникъ очищенія убо молитвенная о иже во адѣ держимыхъ сподобивый пріимати, великія же подаваяй намъ надежды ослабленія содержимымъ отъ содержащихъ я (ихъ) сквернъ, и утѣшенію Тобою низпослатися”. Если же души отошли изъ этой жизни въ вѣрѣ и любви, однако унося съ собою извѣстныя вины, будь то — малыя и въ которыхъ они вообще не каялись, или будь то — большія, о которыхъ они хотя и каялись, но не предприняли явить плоды покаянія, такія души, мы вѣруемъ, должны очиститься отъ такового рода грѣховъ, но не нѣкимъ очистительнымъ огнемъ или опредѣленнымъ въ нѣкоемъ мѣстѣ наказаніемъ (ибо сего, какъ мы сказали, отнюдь не было предано намъ); но одни должны будутъ очиститься въ самомъ исходѣ отъ тѣла, благодаря только страху, какъ это дословно являетъ святый Григорій Двоесловъ; въ то время какъ другіе должны будутъ очиститься послѣ исхода изъ тѣла, или еще пребывая въ томъ же земномъ мѣстѣ, прежде чѣмъ придутъ на поклоненіе Богу и удостоятся блаженныхъ удѣловъ; или, если грѣхи ихъ были болѣе тяжкими и связующими на болѣе длительный срокъ, то и они содержатся въ аду, но не для того, чтобы навсегда находиться въ огнѣ и мученіи, а — какъ бы въ тюрьмѣ и заключеніи подъ стражу. Всѣмъ таковымъ, мы утверждаемъ, помогаютъ совершаемыя за нихъ молитвы и литургіи, при содѣйствіи сему Божественной благостыни и человѣколюбія, которое одни согрѣшенія, сдѣланныя по человѣческой немощи, сразу же презритъ и отпуститъ, какъ говоритъ Діонисій Великій въ “Размышленіяхъ о тайнѣ священно-усопшихъ”; а другіе грѣхи послѣ извѣстнаго времени праведными судами или также разрѣшаетъ и прощаетъ, и то — совершенно, или облегчаетъ отвѣтственность за нихъ до конечнаго того Суда
>28). И посему мы не видимъ никакой необходимости въ иномъ наказаніи или въ очищеніи огнемъ: ибо однихъ очищаетъ страхъ, а другихъ угрызеніе совѣсти пожираетъ мучительнѣе всякаго огня, а иныхъ очищаетъ самый только ужасъ передъ Божественной славой и неизвѣстность будущаго, каково оно будетъ. А что это мучительно и наказательно гораздо болѣе, чѣмъ что-нибудь иное, и самый опытъ показываетъ и святый Іоаннъ Златоустъ свидѣтельствуетъ намъ почти во всѣхъ или въ большинствѣ своихъ моралистическихъ омилій, утверждая это, а также и божественный подвижникъ Дороѳей въ своемъ словѣ “О совѣсти”
>29). А что касается того, что неизвѣстность будущаго больше терзаетъ наказуемыхъ, чѣмъ самое наказаніе, объ этомъ говорятъ Учители, какъ напр. Григорій Богословъ въ словѣ “На побіеніе града”, говоритъ слѣдующее: “Тѣхъ воспріиметъ несказанный свѣтъ и видѣніе Святой и царственной Троицы, а этихъ вмѣстѣ съ иными — лучше же сказать — ранѣе другихъ, — мученіе: быть отверженными отъ Бога, и угрызеніе совѣсти, не имущее конца”
>30).
2. Итакъ, мы молимъ Бога и вѣруемъ — отъ подобнаго освободить усопшихъ, а не отъ какого-то иного мученія или иного огня, помимо тѣхъ мукъ и огня, которые возвѣщены на вѣки. И что, къ тому же, души усопшихъ по молитвамъ освобождаются изъ заключенія въ аду, какъ бы изъ нѣкой темницы, свидѣтельствуетъ, между многими другими, Ѳеофанъ Исповѣдникъ, именуемый Начертанный, ибо слова своего свидѣтельства за икону Христову, на челѣ его написанныя, онъ кровію запечатлѣлъ. Въ одномъ изъ каноновъ за усопшихъ онъ такъ молится за нихъ: “Слезъ и воздыханія сущія во адѣ рабы Твоя свободи, Спасе” >31). Слышишь ли? — “слезъ”, сказалъ и “воздыханій”, а не какого- то наказанія или очистительнаго огня. Если же когда и встрѣчается въ этихъ пѣснопѣніяхъ и молитвахъ упоминаніе объ огнѣ, то не отъ временнаго и имѣющаго очистительную силу, но отъ того вѣчнаго огня и непрестающаго наказанія, Святые, — движимые человѣколюбіемъ и состраданіемъ къ соплеменникамъ, желающіе и дерзающіе почти на невозможное, — молятся избавить въ вѣрѣ усопшихъ. Ибо такъ говоритъ святый Ѳеодоръ Студитъ, и самъ Исповѣдникъ и свидѣтель Истины, въ самомъ началѣ своего канона объ усопшихъ: “Вси помолимся Христу, творяще память днесь отъ вѣка мертвыхъ, да вѣчнаго огня избавитъ я (ихъ) въ вѣрѣ усопшія, и надеждѣ жизни вѣчныя” >32). И затѣмъ въ иномъ тропарѣ, пятой пѣсни канона говоритъ слѣдующее: “Огня приснопалящаго, и тьмы несвѣтимыя, скрежета зубнаго, и червія безконечно мучащаго, и всякаго мученія избави, Спасе нашъ, вся вѣрно умершія”>33). Гдѣ же тутъ “очистительный огонь”? И если бы онъ, вообще, былъ, гдѣ было бы удобнѣе сказать святому про него, какъ не здѣсь? Бываютъ ли святые услышаны Богомъ, когда молятся о семъ, это не намъ — изслѣдовать, но сами-то они знали и Духъ обитающій въ нихъ, Которымъ движимые, они и говорили и писали, зналъ это; а въ равной степени зналъ это Владыка Христосъ, Который далъ заповѣдь, чтобы мы молились за враговъ и Который молился за распинающихъ Его и подвигнулъ къ тому же Первомученика Стефана, побиваемаго камнями. И хотя, быть можетъ, кто нибудь скажетъ, что когда мы молимся за такого рода людей, мы не бываемъ услышаны Богомъ, однако, все то, что отъ насъ зависитъ, мы исполняемъ; а, вотъ, нѣкоторые изъ. святыхъ, молившіеся не только за вѣрныхъ, но и за нечестивыхъ, были услышаны и своими молитвами исхитили ихъ отъ вѣчнаго мученія, какъ напр. Первомученица Ѳекла — Фалконилу и божественный Григорій Двоесловъ, какъ повѣствуется, — царя Траяна.
