Святой Лейбовиц и Дикая Лошадь - [183]

«Я РАЗЖИГАЮ ПОЖАРЫ» — вот что было написано на карете Элтура Брама. Он не делал из этого тайны. «ЧЕРТА С ДВА ТЫ ПОЛУЧИШЬ», — ответил ему папа.

«Черта с два…» Но стоит только оглядеться… Коричневый Пони коснулся лба Чернозуба — рука его пахла пеплом.

— Лихорадка вроде у тебя проходит, Нимми, — сказал он.

— Я с ней справился, — сказал Чернозуб. — Когда они меня захватили, то дали какие-то пилюли, те самые, что к югу от Нэди-Энн употребляют тексаркцы. Но они уже почти кончились.

— Похоже, что жара у тебя нет.

— Я его еще чувствую, — сказал Чернозуб. — Я знаю, когда он приходит. Когда меня колотит, я вижу ту девушку, Эдрию. И прежнего папу, Амена Спеклберда. Они и сейчас были со мной, до того, как вы появились, — он не видел смысла врать Коричневому Пони, больше в этом не было необходимости. — И я рад, когда вижу их.

— А теперь ты их видишь? — спросил Коричневый Пони.

— Нет, конечно же, нет. У меня нет такого сильного жара.

— Нет такого сильного жара, — повторил Коричневый Пони. Таким рассеянным Чернозуб его еще не видел. И тут он внезапно выхватил револьвер из наплечной кобуры. — Ты слышишь, Нимми?

— Что слышу, ваше?..

— Тс-с-с!

Вушин вытянул из-за пояса короткий меч, оставив длинный в стальных ножнах. Через несколько секунд Чернозуб услышал то, что слышали Коричневый Пони и старый воин. По камням мостовой ступали копыта. Вот они застучали по ступеням и звук гулким эхом отдался внутри собора.

Это был Черный Глаз, двойной агент Кочевников, который краткое время сидел в клетке напротив Коричневого Пони и Чернозуба в зоопарке Ханнеган-сити. Он был облачен во все регалии, подобающие воину Кочевников, и сидел на гнедом мерине.

— Ваше святейшество! — с сарказмом произнес он. Он кивнул Нимми, отводя взгляд от глаз и меча Вушина.

— Спрячь его, — мягко сказал Коричневый Пони, продолжая держать револьвер.

Вушин засунул короткий меч за пояс, но придержал рукоятку длинного.

— Что ты здесь делаешь? Я думал, что ты был с императором в Ханнеган-сити, — Коричневый Пони выпрямился, стараясь обрести царственный вид. Черный Глаз не подал и виду, что на него это произвело впечатление.

— В роли шпиона, — сказал Кочевник. — А когда владыка трех орд двинулся на юг вместе с цистернами и армией уродцев, я пересек Ред-Ривер и присоединился к ним. Но битва была проиграна. Пушки Ханнегана грохотали слишком громко и очень быстро. Уродцы вернулись в свою долину, «привидения» возвращаются в Мятные горы, а военачальник трех орд держит путь домой.

— Хонган Осле? — Коричневый Пони был потрясен. — Ксесач дри Вордар возвращается домой?

— Его призвали Виджусы, — сказал Кочевник. Конь танцевал на месте, топча прямые линии пепла, оставшиеся от сгоревших скамеек. — Тексаркский Деревянный Нос сжигает наши становища, убивает наших женщин, угоняет наших лошадей. Мы уходим на пастбища с короткой травой. Я здесь только для того, чтобы убедиться — в городе, когда сюда явились пожиратели травы, не осталось никого из детей Женщины Большого Неба. Вам тоже стоит уходить. Вы тоже ее дети, и она ваша мать, прошу прощения, ваше святейшество. Тексаркская кавалерия уже в пути.

— Она идет с юга? — показал папа револьвером. — Из Ханнеган-сити?

— И с севера тоже. Из прерий. Мы оставляем им этот город. Удачи, ваше святейшество.

Кочевник развернул коня, и тот, грохоча копытами, вылетел из собора. Коричневый Пони опустился на колени, проклиная свою судьбу.

— Vexilla regis inferni produent!

— Что он говорит? — прошептал Вушин.

— И вздымаются знамена Владыки ада, — шепнул в ответ Чернозуб.

— Это не их город, — бормотал Коричневый Пони. — Он им никогда не был нужен! — он посмотрел в небо, но увидел лишь закопченный обвалившийся свод купола. Коричневый Пони отшвырнул револьвер, который свалился в груду пепла. В центре разрушенного храма каким-то чудом сохранился трон святого Петра. За ним стояла раскрашенная деревянная статуя Святой Девы, которую огонь тоже пощадил. Чернозуб и Вушин молча последовали за Коричневым Пони, когда он, прокладывая себе путь среди груд мусора, направился к трону. Перед ним он остановился, рассматривая, после чего оправил сутану и сел на трон. Его веснушчатая кожа обвисла складками, и из-под грязной белой ермолки торчали редкие клочки седых волосиков. На боку у него продолжала болтаться пустая кобура.

Итак, он здесь.

Вушин протянул ему папскую тиару, но Коричневый Пони отрицательно покачал головой, и желтый воин опустил тиару в груду пепла у подножия трона. Темнело. Чернозуб без труда нашел тлеющий огонек, с помощью которого разжег несколько свечей, они стояли за троном, почти не давая света, слабые отблески падали на лицо Девы.

Глаза Коричневого Пони были закрыты, словно он молился, и Чернозуб был рад этому. Смотреть в них было тем же самым, что заглядывать в окна сгоревшего дома.

Вушин сел на корточки у трона святого Петра и опустился на пятки, поигрывая ножнами длинного меча, все еще висевшего у него на поясе. Хотя он был все так же гибок в движениях, Чернозуб видел перед собой старика. В его поведении не было ни радости, ни легкости.

Перемирие, пришедшее с пожарами, кончалось. Чернозуб слышал, как на улице собака с рычанием прогнала стервятников и стала рвать почерневшее тело, затем ее, в свою очередь, прогнала свинья. Его старая подружка? Еще один пес остановился в огромном дверном проеме и в ночных сумерках вгляделся в пространство базилики. Он понюхал дымный воздух, помочился на бронзовую створку дверей и потрусил в сгущающуюся темноту.