Святой и грешница - [47]

— Договорились. Когда я смогу забрать лекарство? — спросила Элизабет.

— Я постараюсь купить ингредиенты сегодня. Ты сможешь забрать его завтра утром у ворот.

— Хорошо. Подождите здесь, отец, я принесу деньги.

Элизабет вышла, Грет последовала за ней.

— Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь. Где ты собираешься взять столько денег?

— Я возьму их в шкатулке мадам.

Грет остановилась как вкопанная. Она побледнела так, что едва были видны ее веснушки.

— Ты шутишь! Считай, что ты не жилец, если сделаешь это! Какая нам польза с того, что мы спасем Жанель, если мадам убьет тебя?

— Не будь дурой! — прервала ее Элизабет. — Она меня накажет, но я готова взять это на себя. И она не убьет меня.

Грет покачала головой.

— Я не была бы в этом так уверена. Ты знаешь ее не так хорошо, как я. Для нее каждая монета — святыня.

Элизабет пошла дальше к хижине мадам.

— Дороги назад нет. Монах ждет деньги, а Жанель нужно лекарство. Возвращайся к остальным. Будет хуже, если нам двоим от нее попадет.

Грет не могла решиться, однако затем кивнула и вернулась в дом. Элизабет открыла дверь хижины, она глубоко вдохнула и решительно вошла. Ее сердце бешено колотилось, как той ночью, когда она шла по длинному коридору к закрытой двери, из-под которой пробивалась полоска света. Приближаясь шаг за шагом, она сначала услышала шепот. Ее руки скользнули по деревянной двери. Затаив дыхание, Элизабет приблизила ухо к замочной скважине. Первые слова связались в обрывок предложения.

Шум заставил Элизабет вздрогнуть. Она должна сконцентрироваться и быстро действовать! Мадам может вернуться в любую минуту. Элизабет прошла за перегородку, где стояла широкая кровать, не вызывающая приятных воспоминаний. Элизабет быстро нашла сундук. Именно он ей и нужен! А если нет? Отбросив сомнения, Элизабет подняла крышку и перебирала одежду Эльзы, пока не нащупала маленький мешочек. Слишком маленький для кошеля. Все же Элизабет достала мешочек и высыпала содержимое — ей на ладонь упала цепочка из холодного металла. Ее пальцы коснулись медальона, украшенного драгоценным камнем и жемчугом. Она снова мысленно погрузилась в прошлое и попыталась открыть запертую дверь к воспоминаниям. Ее охватило радостное чувство, потому что далекий глубокий голос говорил нежные слова. Элизабет усилием воли вернулась в действительность: это было не место и не время, чтобы предаваться мечтам. Она положила украшение обратно. Кто мог сказать, насколько оно ценное? Кроме того, монаху нужны монеты, чтобы отдать их продавцу ингредиентов. Продолжив поиски, Элизабет извлекла из сундука деревянный ящичек. Его содержимое подозрительно звенело. Элизабет поднесла к единственному окну, обтянутому пергаментом. Она аккуратно открыла его и увидела гору монет: геллеры и пфенниги, еще больше шиллингов и даже несколько золотых гульденов! Элизабет взяла необходимое количество шиллингов, которое соответствовало двум фунтам пфеннигов, как и просил монах, затем закрыла ящичек и отнесла на прежнее место. Элизабет опять сложила платья так, как они и лежали, прежде чем Эльза Эберлин вышла из дома.

Отец Антониус ждал ее у двери борделя. Элизабет протянула ему монеты.

— Благодарю тебя. Я не буду спать всю ночь, пока микстура от жара не будет готова. Кроме того, я дал девушке по имени Эстер несколько рекомендаций по поводу ухода за больной. Ей будет легче дышать, и она быстрее сможет набраться сил, если… ну, если лекарство поможет и жар уйдет из тела.

— Мы сделаем все возможное. Благодарю вас, отец Антониус, от всего сердца.

— Я бы сказал от доброго, сострадательного сердца.

— И тем не менее грешного. Не обманывайте себя, отец, — возразила она. Ее щеки покраснели, и она пристыженно опустила глаза. Она ведь только что обворовала свою мамочку! Даже если это было ради спасения Жанель. В любом случае это воровство, и если мадам решит пожаловаться на нее старосте, то ей грозит нечто большее, нежели несколько болезненных ударов.

— Бог нам судья. Позволь ему решать, у кого добрая душа, а у кого злая, — сказал отец Антониус. Он как раз собирался уходить, когда Элизабет увидела, как через луг приближается мадам с тяжелой корзиной под мышкой. Монах кивнул ей в знак приветствия и удалился.

— Что ему здесь понадобилось в такое время? — спросила мадам, удивленно посмотрев ему вслед.

Элизабет не знала, что ответить, поэтому промолчала.

— Он хотел наставить вас на путь истинный и сбить вас с вашей греховной стези? — спросила Эльза с ноткой сарказма в голосе.

Элизабет покачала головой. Мадам все еще смотрела вслед монаху.

— Он не из тех, кто приходит сюда воспользоваться нашими услугами, и все же я встречала его, но довольно давно. — Она наморщила лоб. — Но где и когда это было?

Элизабет стояла как вкопанная, не решаясь пошевелиться.

— Отец Антониус! — воскликнула мадам так громко, что монах услышал ее, потому что обернулся, поприветствовал ее еще раз и продолжил свой путь.

Эльза Эберлин повернулась к Элизабет и невозмутимо посмотрела на нее.

— Отца Антониуса некоторые люди почитают как святого, потому что в год черной смерти он покинул стены монастыря, чтобы помогать больным и умирающим. Но это тебе, наверное, и так известно?