Святой Грааль. Во власти священной тайны - [83]
Куда более широким общественным почитанием был окружен santo caliz, хранящийся в кафедральном соборе в Валенсии. Он, по всей видимости, представляет собой подлинный артефакт греко-римского периода, происходящий откуда-то с Ближнего Востока, хотя сегодня чрезвычайно трудно точно установить время создания этой простой резной агатовой чаши, которую-представляет собой santo caliz. Оправа восходит к эпохе Средневековья. Опора представляет собой перевернутую чашу меньшего размера из халцедона, сделанную, вероятно, в XII–XIV вв.; впрочем, датировка и здесь представляет огромные трудности. На чаше сохранилась арабская надпись, точный смысл которой вызывает споры. Оправа выполнена в стиле испанского ювелирного искусства XIV в.
Проследить историю валенсийского потира крайне трудно. Он явно происходит из некоего монастыря в Каталонии, в Сан-Хуан де ла Пенья. Однако ссылка на то, что потир якобы находился в нем в 1134 г., — это практически наверняка позднейшая вставка, ибо документ от 1135 г., в котором упоминается некий потир, который городок Сан-Хуан де ла Пенья обменял на жалованную грамоту короля, просто-напросто представляет собой обыкновенный контракт о сделке того периода, в котором не обязательно упоминается именно валенсийский потир. Самое раннее сохранившееся упоминание о santo caliz относится к 1399 г., когда реликвия была передана монастырем Сан-Хуан де ла Пенья королю Мартину I Арагонскому в обмен на золотую чашу. В конце того же зека возникла благочестивая легенда о валенсийском потире, согласно которой реликвию привез в Рим не кто иной, как сам апостол Петр. Около 256[202] г. папа римский Сикст II[203] передал ее св. Лаврентию[204], который увез ее в свой родной город Уэска. В легенде — ни слова об Иосифе Аримафейском, никаких ассоциаций со Святой Кровью; это совершенно иная традиция. Во всех этих документах потир именуется просто caliz, хотя в испаноязычных и каталаноязычных регионах чаще встречается слово grial.
Сохранились косвенные свидетельства, что короли Арагона проявляли особый интерес к потиру Тайной Вечери. Так, Хайме II Арагонский в письме к султану Египта, датированном 1322 г., просит последнего прислать ему потир, которым пользовался Христос во время Тайной Вечери и который находился в числе сокровищ, коими владел султан. Однако из этой затеи ничего не вышло. Сохранился другой документ, свидетельствующий, что век спустя король Альфонсо V Арагонский прямо отождествлял валенсийский потир с Граалем. На рисунке Писанелло изображен рыцарский шлем, созданный специально для Альфонсо. Шлем имел изящный гребень, изображающий Погибельное Сиденье — то самое, на котором сидел сэр Галахад в начале поисков Грааля. Есть данные, что такое же изображение украшало и его панцирь. И когда он в 1437 г. решил внести этот потир в кафедральный собор в Валенсии в качестве уплаты части своих непомерных военных расходов, клирики собора включили реликвию в опись, охарактеризовав ее так; «потир, в котором Господь Иисус освятил вино в кровь на Вечере в [Великий] четверг».
Таким образом, вопреки описанию Робера де Борона, назвавшего Чашу Грааля в числе важнейших реликвий, связанных с Распятием, и вопреки появлению именно в тот период в Западной христианской церкви множества аналогичных святынь — Крови Господней, Тернового венца, Святого копья — не сохранилось никаких сведений о том, что кто-либо в начале XIII в. владел Чашей Грааля. Спустя некоторое время, уже в начале XIV в., короли Арагона заявили, что являются обладателями потира Тайной Вечери, не называя при этом ее Граалем. И лишь в XV в. появились глухие свидетельства того, что король хотел бы отождествить валенсийский потир с Граалем.
Если владельцы блюда или Чаши Тайной Вечери не горели желанием отождествить свою реликвию с Граалем, они всего лишь следовали официальной линии Церкви в отношении историй о Граале, сводившейся к игнорированию и замалчиванию их. И все же в двух случаях видные иерархи Церкви показали, что им знакомы романы о Граале или, по крайней мере, повести весьма близкой тематики.
В свете возможных ассоциаций, проведенных Альфонсо V между валенсийским потиром и Граалем, надо отметить весьма любопытное совпадение, а возможно, и нечто большее: единственный текст священного плана, в котором упоминается Грааль, — это каталанская Libre de Gamaliel («Книга Гамалиила»), написанная патером Паскуалем, епископом Хаэна, который в 1300 г. принял мученическую смерть от мусульман прямо во время вознесения молитв при совершении мессы. В «Книге Гамалиила» связь Грааля с Евангелием Никодима приводит к смещению акцентов и преодолению границ между светскими романами и священными текстами. Так обстояло дело в раннем апокрифическом Евангелии Гамалиила, повествование в котором ведется от первого лица, соотносится с историями о Пилате (самая ранняя из них датируется началом V в.), от которых сохранились только фрагменты. Источником Паскуаля был один из вариантов Евангелия от Никодима, написанный на окситанском — языке южной Франции. Его анонимный автор создал новое апокрифическое предание, приписываемое Никодиму, Иосифу Аримафейскому и Гамалиилу. Последний из них — учитель св. апостола Павла. Этот текст включает в себя версию истории Лонгина-сотника, в которой Лонгин предстает слепым и кровь Господа, стекающая по его копью, приносит ему исцеление. Однако Паскуаль в этой связи замечает;
