Святой Грааль - [39]

— Сэр де Литль!

Джон тут же оставил в покое своего дядю Милвила, которого, кажется, пытался заколотить в землю, и подошел к нам:

— Слушаю, командир-король!

— Возьми вот этого благородного рыцаря по имени Амори де Керсоньк, владетель Бобиньи, и займись с ним лично. Только не вздумай покалечить в процессе обучения — он нам нужен живым и здоровым. Вопросы?

— Nikak нет! — Рявкнул гран сержант и с плотоядной ухмылкой повернулся к бедолаге нормандцу, — Пошли, dushara. Sluzhit" будем вместе…

Я проводил их взглядом. М-да, дорого де Керсоньяку обойдётся его баронство… Ладно, авось, жив будет — не помрёт…

… Бой на мечах с Энгельриком, бой на топорах с Чурыном, стрельба из лука в положениях стоя, сидя, лежа, на бегу, в кувырке… Я вползал в спальню напоминая выжатый досуха лимон и забывался тяжелым сном, похожим на обморок. А с утра всё повторялось сначала. За две недели наша диверсионная группа сократилась до приемлемой численности в сорок два человека — остальные выбыли по состоянию здоровья. Зато те, что остались, были хороши! Очень хороши, слово! С ними и в более поздние времена можно было бы чего замутить. Ну, пора…

Чтобы не беспокоить Марион такими пустяками, для неё сплели сказку о срочной проверке боеготовности гарнизонов и постов по побережью. Так что она отпустила меня, хоть и не без слез, но и без истерик. Беренгария же знала всё. Но и она отпустила меня спокойно. Только в самый последний момент крепко взяла меня за руку и, глядя мне прямо в глаза, тихо прошептала:

— Робер, обещайте, что вернётесь живым…

Я кивнул и так же тихо ответил:

— Не бойся, пожалуйста. Скоро мы все вернёмся. И принца с собой привезем. Куда он денется?

Она оценивающе посмотрела на стоящих позади меня диверсантов и усмехнулась:

— Куда ж ему деться, бедняжке? Никуда он не денется, даже если бы и очень захотел…

Интерлюдия

Рассказывает король Франции Филипп II Август, прозванный "Завоевателем".

Факел треснул и уронил каплю горящей смолы на жаровню, что стояла под стеной. Та зашипела, зачадила и завоняла премерзостно. Вот также премерзостно было у меня на душе…

… Чуть больше трех месяцев тому назад я ликовал — нет! — я был просто счастлив! Наконец-то дьявол по прозвищу Львиное Сердце наскочил на достойного противника. Говорят, что этот Робер — самозванец, но я уверен, просто убеждён: это — порождение Ричарда! Та же звериная повадка, тот же неукротимый нрав, та же кровожадность… А уж для Алиеонор он и просто — отражение в зеркале. Разве что мужеского рода. Именно в обычаях Аквитанской Волчицы втихаря отправить противника на небеса, только она по своей дьявольской женской природе предпочитает яд, а её внучек — стрелу и клинок.

Ричарда убили. Его собственный отпрыск. Кстати, я ничуть не сомневаюсь, что Робер — сын этой наваррки Беренгарии. Ричард поступил с ней… Хотя бабы другого и не заслуживают. Эта шлюха, Ингеборга… впрочем, не стоит вспоминать. Как бы там ни было, Ричард обрюхатил эту горную дикарку, а та, когда поняла, что Ричарду она нужна не более, чем прошлогодний снег, возненавидела своего супруга и соответственно воспитала сыночка. На что этот тупица "Да-и-Нет" рассчитывал, общаясь с наваррским пащенком, я понять не могу. Ведь даже слепому было ясно: мать настроила его против Ричарда, да так, что никто и никогда не вытравит из Робера этой ненависти.

Но для моей державы это было только выгодно. Откровенно говоря, я весьма и весьма опасался, что Ричард снова навалится на меня всей своей звериной мощью. Даже приказал готовиться вывозить казну… И тут — подарок небес! Ричард сцепился со своим сыном, и дело явно шло к войне. К Большой и Долгой войне. Господи, как же я молился, чтобы эти двое убивали друг друга как можно яростнее! Ведь после такой войны, когда между собой сцепятся не люди, а истинные звери, победитель ослабнет настолько, что уже не будет опасен для окружающих. Он уползет в свою берлогу и долго-долго будет зализывать свои раны…

Правда, сам я был на стороне молодого Робера. И на то были свои причины. Во-первых, когда-то мы были близки с Ричардом, а всем известно, что нет худшего врага, чем бывший друг. А ведь мы были больше, чем друзья… Когда-то я любил Ричарда, но… Он убил мою любовь, мою искренность своим необузданным нравом… Убийца…

Во-вторых, Альенор, чтоб ей гореть в аду, обожала своего сына, а посему взъелась на своего внучка так, что Аквитании ему, скорее всего, не видать.

И, наконец, в-третьих, мои шпионы доносили, что молодой Плантагенет влюблён в свой остров, так что на континент ему наплевать. Более того, поговаривали о том, что юноша собирается завоевать Шотландию, потом — Ирландию, а потом — Данию, с которой у него уже были осложнения.

Но молодой наследник, не собирался воевать со своим отцом, а просто прикончил его, обложив, точно бешеного зверя. Мысленно я ему аплодировал: так изящно и просто решить свои проблемы — вот истинный гений настоящего правителя! Да, разумеется, осталась собранная Ричардом армия, да, имелись достойные полководцы, но теперь противники Робера не имели главного — вождя! Того, кто соединит воедино рыхлое людское тесто, кто точно смолой склеит между собой бойцов разных племен, кто назначит цель и ради кого воины восторженно пойдут на смерть. Всё это был Ричард, а теперь его нет.