Святой Грааль - [15]

— Послушайте меня, Робер! — сказала она, очень серьёзно глядя мне прямо в глаза. — Король должен уметь ездить на лошади. Хорошо уметь, понимаете? И вот этот жеребец, — тут она похлопала по здоровенной шее вороного зверюги, — самый подходящий для вас конь. Умный, спокойный…

— Спокойный? Скажи, мы с тобой говорим об одном и том же коне? Да он понес меня, стоило только чуть-чуть тронуть его шпорами…

— Чуть-чуть? — она рассмеялась. — Не знаю, кто учил вас, сын мой, сидеть в седле, и учил ли кто-нибудь вообще, но вы так ткнули его шпорами, что он волей-неволей поскакал как только мог быстро, лишь бы не получить от вас еще разок это самое "чуть-чуть"! А вы ещё и вопили, словно укушенный тарантулом!

И я начал заниматься верховой ездой. В смысле, сначала это было верховое стояние, потом — верховая ходьба, но до езды дело все же дошло. Очень скоро я понял, что моя официально признанная матушка опять права: Адлер оказался довольно добродушной и покладистой скотинкой. Горбушка с солью раз в день — и вот уже у нас с ним полная любовь и взаимопонимание…

Во всяком случае, за последние три месяца немецкий битюг великолепно научился стоять как вкопанный, не обращая внимания на скачущих к нему, от него или мимо него других четвероногих. Ровно, как и на блеск стали и громкие звуки вроде оркестра или взрывов фейерверка — короче говоря, Адлер стал прекрасным парадным конем.

Наша кавалькада двигалась по древнеримской дороге — Беря растолковала мне, что тесть был прав, и римляне действительно жили в Британии, и довольно долго. Так долго, что даже дороги успели построить. И очень неплохие дороги. По ним — хоть днем, хоть ночью. И не споткнешься, не заблудишься! Хотя, кажется, насчет последнего я ошибся…

Навстречу нам двигались… двигалась… В общем, то, что мы увидели на дороге, больше всего напоминало заблудившуюся Первомайскую демонстрацию. Довольно-таки плотная толпа с какими-то фиговинами, напомнившими мне транспаранты, флагами, лентами и прочей дребеденью бойко шагала по дороге, периодически останавливаясь и выкрикивая что-то радостно-протяжное, но, к сожалению, абсолютно неразборчивое. Приглядевшись, я не обнаружил у "демонстрантов" ничего похожего на оружие, что окончательно примирило меня с их появлением на нашем пути, и я бестрепетно послал коня вперед…

То, что случилось в следующие несколько минут, повергло меня состояние полного офонарения и заставило лишний раз сказать мысленное спасибо моей маме Беренгарии за то, что заставила меня научиться держаться в седле — сейчас это умение мне чрезвычайно пригодилось, ибо демонстранты с дикими воплями окружили нас с конем и попадали на колени…

— … Да здравст!.. Англия!.. Свят… Геор! — вот и все, что мне удалось разобрать из общего ора.

Какая-то женщина сунула мне ребенка и заголосила:

— Благослови!!!

Мать моя! А как тут благославляют?!

Я припомнил действия отца Тука и осторожно положил на голову ребенка ладонь. Толпа зашлась в экстазе. Люди принялись скандировать:

— Ко-роль Ро-бер! Ко-роль Ро-бер!..

О господи! Интересно им сейчас не придет в голову нести меня на руках? Вместе с конем?!

— … ЛЮДИ!!!

Ой! Дал же бог Джону голосище! Толпа даже несколько сдала назад, от такого рева иерихонской трубы…

— ЛЮДИ!!!

Де Литль приподнялся в стременах и проревел:

— Король спешит к своему наследнику! ДАЙТЕ ДОРОГУ!!!

… Остальную часть пути к Ноттингему мы проделали без помех. Специально высланные вперед патрули Второго Кавалерийского расчистили путь от восторженных толп, так что к полудню третьего дня мы увидели городские стены и башни. Повинуясь внезапно нахлынувшим чувствам, я хлопнул Адлера хлыстом по крупу, и тот, радостно заржав, припустил тяжелым галопом. За мной рванулся взвод Литлей во главе со своим Гранд-сержантом, валлисцы, русичи и полк Длинного Меча. На скаку рыцари трубили в рога, русичи визжали, подражая степнякам, валлисцы выли, точно злые духи, а родичи Маленького Джона просто орали, но так, что порой заглушали всё остальное…

Мы вихрем влетели в Ноттингем, до полусмерти перепугав стражников у ворот, и в тот же самый момент над городом поплыл колокольный звон. Сперва мне показалось, что королевский визит добрые ноттингемцы приняли за вражеский набег, но потом уловил, что тембр колоколов не похож на набат. Это был тот самый звон, что в России очень удачно прозвали "малиновым": сладкий, нежный, словно окрашивающий весь мир в розовый цвет… [11]

… Найти дом тестя мне удалось со второй попытки, так что минут двадцать мы носились по городу распугивая прохожих. Но вот, наконец, заветный дом с памятными воротами, возле которых стоял всё тот же детинушка-сторож, только теперь он, ради праздника, был наряжен в новую одежду каких-то немыслимых кричащих цветов.

Я и в прошлый раз с ним особенно не церемонился, а уж в этот и вовсе не собирался разводить ля-ля-тополя. Просто направил своего вороного немецкого Орла в нужном направлении. Детина проворно отскочил в сторону и тут же с воплем "Король! Король!" исчез в доме, чуть не снеся на ходу дверь.

— Джон! Подарки — в студию!

Гранд-сержант королевских бодигардов извлек откуда-то огромный ларец, в который мы еще в Лондоне пересыпали добрую толику державной сокровищницы, и только что не кубарем скатился с седла. А я уже бежал к дверям, приказав на ходу срочно тащить к Маше Бен Маймуна. Рев, которым Джон репетовал мои приказы, было слышно даже на лестнице…