Святой Димитрий Донской - [9]
— Нельзя допустить, чтобы Ягайло успел к Мамаю, — ответил Димитрий. — Надо выступать.
Святой Сергий Радонежский предрек князю, что грядущее сражение будет страшным, кровопролитным, что полягут в нем многие храбрые витязи. И сейчас Димитрий с волнением и болью озирал полки — московские, суздальские, владимирские, ростовские…
Кому из них суждено увидеть победу? Кто останется лежать на поле боя?
Из Коломны русское войско двинулось к Лопасне. Оно шло вдоль Оки, отдалившись от берега, чтобы с другой стороны был не так виден ход огромной рати.
А в это время в Лопасне уже вязали плоты, чтобы переправлять русские полки на другой берег. Пока одни воины переправлялись, другие могли отдохнуть, умыться светлой окской водой.
Подходили новые отряды ратников. Особенно радовался великий князь пешим воинам. Лазутчики донесли ему, что на сей раз в ордынское войско набрано много пеших бойцов. Потому и Димитрий велел добрать пешцев.
И еще дал строгий приказ: не нанести никакого урона Рязанской земле. Эту многострадальную землю Орда разоряла едва ли не каждое лето. И князю Олегу Рязанскому всякий раз приходилось укрываться в лесах вместе с малочисленной дружиной.
Теперь же Мамай призвал его присоединиться к Орде и выступить вместе против Димитрия Донского. Не подчиниться Мамаю было опасно, но и воевать против великого князя Олег не желал. Поэтому он делал вид, будто не замечает передвижения русских полков по его земле. А Димитрий в ответ строго-настрого приказал, чтобы и единый волос не упал с головы рязанцев.
Сам великий князь переправлялся последним, уже в ночной темени и тиши. Замершее пространство заливала зыбким светом луна. Другая такая же, отраженная, раскачивалась в темной воде. И еще кое-где шумно плескались рыбины.
На Куликовом поле
Вечером 7 сентября 1380 года великий князь построил свое войско в боевой порядок между реками Доном и Непрядвой. Ночью он сделал смотр ему. Еще раз порадовался, глядя на брянские и полоцкие дружины, вставшие по правую руку. Их привели принявшие его сторону князья Андрей и Димитрий Ольгердовичи — дети некогда грозившего Москве великого князя Литовского, который в последние дни своей жизни покаялся и принял монашескую схиму, а сыновьям завещал дружить с Димитрием Московским. Они примкнули к русской великой рати вблизи урочища Березуй. Во главе их встал сам Андрей Ольгердович.
Ранним туманным утром, в последние часы перед битвой, неожиданно прибыл инок Нектарий с грамотой от преподобного Сергия Радонежского. Святой Сергий решил воодушевить войско и снова призывал князя и всех его ратников сражаться мужественно и не терять веры в то, что Бог увенчает их дело славной победой.
Узнав о послании великого старца, даже слабые духом воспрянули. И все до единого воины, молодые и старые, готовы были положить свою жизнь за православную веру, Отечество и князя.
До полудня над полем Куликовым все еще стоял туман. Великий князь отдавал последние распоряжения. Он останавливался у каждого полка, чтобы сказать ободряющие напутственные слова. Его уговаривали не ввязываться в бой, а наблюдать за битвой издали.
«Долг князя, — говорили ему, — следить за ходом сражения, подвигами воинов и награждать достойных. Мы все готовы на смерть. А ты, княже, живи. Без тебя не будет и победы».
В последний раз великий князь объехал войско. Всюду колыхались знамена, под неярким сентябрьским солнцем поблескивали доспехи. Князь останавливался перед каждым полком и вдохновлял ратников на битву. И отовсюду слышал: «Боже! Даруй победу князю нашему!»
Наконец туман рассеялся, и все увидели, что напротив спустилась с холма бесчисленная татарская рать. А на вершине в окружении вооруженных ордынцев стоит шатер.
«Где шатер, там и Мамай», — подумал великий князь и занял место в передовом полку.
Неожиданно с татарской стороны выехал богатырь Челубей. Роста он был преогромного, вида престрашного. В старину большие битвы нередко начинались единоборством самых грозных воинов.
Усмехающийся Челубей двинул могучего коня вдоль русского строя. И закручинился великий князь. Много в его полках храбрых воинов, но где найти такого же страшного великана? А торжествующий Челубей похвалялся силою, выкрикивал обидные слова, глядя, как русские воины в смущении отворачиваются, словно не видят его.
И вдруг навстречу татарскому богатырю выехал богатырь русский. Это был инок Александр Пересвет. Он отправился на битву без лат и шлема, в черном монашеском одеянии, с большим копьем в руке.
Соперники погнали коней навстречу друг другу, столкнувшись, пронзили друг друга копьями и оба упали мертвые вместе с конями. Это и стало знаком к началу битвы.
Первым схватился с передовой татарской конницей сторожевой полк. Димитрий поначалу бился вместе с его воинами. Потом, вернувшись к еще не вступившему в битву серединному полку, он стянул с плеч алый княжеский плащ и подозвал к себе боярина Михаила Бренка. Князь отдал ему свой плащ и отливающий золотом шлем, а себе велел принести доспех простого воина.
— Не дело это — князю лезть в пекло боя, — решился сказать Бренок.
— Посмею ли я призывать вас идти вперед, если сам останусь позади? — ответил князь. — Ты будешь стоять за серединным полком под великокняжеским стягом, а я стану подбадривать ратников.
