Святослав — первый русский император - [24]

Звезда над угловой башней Доростола погасла, затем вновь зажглась. Цимисхий догадался, что кто-то ходит там наверху, и попытался представить себе, о чем думает этот неизвестный варвар. Может быть, он участвовал во вчерашней вылазке и теперь смакует обстоятельства? Или так же, как Иоанн, смотрит во тьму, охваченный необъяснимой тревогой перед огромностью мира, в котором хозяйничает ветер, пришедший из гиперборейских далей. Куда смотрит сейчас этот грубый воитель – может быть взгляд его устремлен на костер, рядом с которым остановился император? Цимисхию показалось на мгновение, что между ним и тем русом на крепостной башне протянулась тончайшая нить, тяжко гудящая под ударами ветра. А может быть, это враждебные сердца наполнили ночь гулким набатом? Император вздрогнул, наваждение кончилось. Он почувствовал себя бесконечно малой песчинкой под грозно и немо горящими звездами. Если судьбе угодно будет отнять у него почти достигнутую уже победу, он действительно станет одной из тех человеческих песчинок, которые взметают и уносят ветры истории. И тогда вся его великая война покажется потомству лишь цепью мнимых успехов, приведших обманувшегося в себе воителя к бесславному концу. Иоанн снова переживал приступ неверия в себя, снова испытывал потребность придирчиво перебрать в памяти все перипетии кампании с самого первого дня…

Незадолго до начала войны с русами император отпраздновал свадьбу. Феофано, имевшую на него виды, он отправил в ссылку на один из отдаленных островов, а сам женился на дочери императора Константина Порфирородного, скончавшегося за десять лет до восшествия на престол Иоанна. Он правил дольше, чем кто-либо из его предшественников – сорок шесть лет. Помимо того, что Цимисхий хотел избавиться от вдохновительницы заговора, которой он был обязан троном, новый властитель хотел связать свое имя с популярной династией и тем самым усилить собственные позиции перед лицом многочисленных врагов. Отовсюду тайные агенты императорской полиции – сикофанты – доносили о готовящихся заговорах. С Востока грозили мятежники, вставшие под знамена Фоки, с Запада – Калокир, опирающийся на силу русов. С заключением царственного брака Иоанн получал поддержку многочисленной знати, выдвинувшейся при Константине Порфирородном, приобщался к наследию покойного самодержца, в том числе к его рукописям, впитавшим богатейший государственный и военный опыт. Рожденный в Порфире, особом помещении императорского дворца, с ранних лет носивший звание законного наследника ромейского престола, коим владели его отец и дед, Константин получил власть не как Цимисхий, в тяжелой и кровавой борьбе, поэтому его наследие особо интересовало узурпатора, лелеявшего мечту о долгом и великом царствовании.

В заметках Константина Иоанн наткнулся и на рассуждение о своем противнике в предстоящей войне: «Знай, что все северные племена по природе своей жадны до денег, алчны и совершенно ненасытны. Их натура поэтому всего жаждет и до всего вожделеет, и не положены пределы ее влечениям, всегда ей хочется большего, а из малой пользы она желает извлечь большие выгоды». Сам Константин, не раз отражавший набеги варваров, тщательно собирал донесения агентов и купцов, побывавших в северных землях. Особенно занимали его возможные противники русов. Одна выписка из сочинения арабского летописца привлекла внимание Иоанна. «Оторвалась часть тюрок от своей страны, и стали они жить между хазарами и Румом, называют их баджанакийа, и не было им места на земле в прежние времена, и вот двинулись они и завоевали землю, и они – шип русийев и их сила». Выходило, что баджанокийя, или пацинаки, как называли их ромеи, или печенеги по-русски, главная сегодня сила Свендослава. Если истинно мнение Константина, то пацинаки столь же алчны, как и русы. Вызвать их столкновение между собой может, следовательно, богатая добыча. Или – обещание помочь овладеть достоянием русов. Но по силам ли пацинакам справиться со Свендославом, если даже могучие хазары не устояли против его дружин? И в ночь, предшествовавшую выступлению в поход, Цимисхий в который уже раз перечитал донесение араба-очевидца падения Хазарии, от которого становилось тягостно на душе.

Только под утро забылся император тяжелым сном, который не дал отдохновения: всю ночь сменяли друг друга видения кровопролитных сражений и сожженных городов. А когда, пробудившись, Иоанн позвонил в колокольчик и евнух подал сосуды для омовений, было заметно, с каким тревожным вниманием поглядывает на Цимисхия старый слуга. Он даже не решился задать свой обычный вопрос, как почивал василевс.

Войска двигались почти без отдыха, так как разведка донесла, что клисуры – узкие горные проходы Балкан – не охраняются. То ли варвары решили, что в преддверии Пасхи ромеи не станут наступать, то ли уверились в мирных намерениях Иоанна после нескольких посольств, приходивших к Свендославу с дарами, то ли полагали, что мятеж Варды Фоки еще не подавлен.

После того, как летом и осенью 970 года русские дружины нанесли ромеям несколько чувствительных поражений во Фракии, они невероятно возгордились. Магистр Иоанн по прозванию Куркуас, которому было доверено войско на западе, предавался безмерному пьянству, под его началом и другие командиры проводили время в преступной праздности. Результатом было позорное поражение под Аркадиополем.