Святослав — первый русский император - [11]
Князь Игорь собирает дань с древлян в 945 году («Полюдье»)
(К.В. Лебедев)
Святослав сидит на гнедом коне. По сторонам от него возвышаются седоусый Асмуд в шлеме и кольчуге и Свенельд, совсем молодой, одетый в просторную полотняную рубаху, с обнаженным бритым черепом, как бы поделенным надвое ниспадающей с темени русой прядью. Впереди – частокол копий, конница древлян замерла перед схваткой. И снова, как в день своего посвящения в воины, Святослав поднимает тяжелое древко и бросает копье между ушей коня. Вырвавшись из его взмокшей ладошки, копье вонзается в землю перед головой гнедого, и сразу, отскочив от камня, ударяет в ногу коня. Седло разом уходит из-под Святослава, но Свенельд на месте. Могучей рукой осадив перепуганное животное, он зычно возглашает: «Князь начал! И мы пойдем!» Святослава еще не успевают снять с гнедка, а белая рубаха Свенельда и золотистая кольчуга Асмуда уже уносятся туда, где исполчилась вражеская рать. Лавой проносятся мимо Святослава конные воины, яростно вскидывая копья и в нечеловеческом крике раздирая рты…
Княгиня Ольга встречает тело князя Игоря
(В. Суриков, 1915)
Святослав стоит перед огромной кладкой из сухих бревен, над которой возносится оскаленная пасть дракона – навершие носовой части ладьи. Только что жрецы провели по помосту над бревнами двух любимых коней Игоря. И вот они появляются вновь с окровавленными ножами в руках. Свенельд, наклонившись к Святославу, поясняет происходящее: в той жизни князю понадобится все то, что окружало его на земле, потому и кладут вместе с ним в могилу оружие, одежду, коней… А по помосту шатаясь идет юная наложница, убранная как на свадьбу: в богатых монисто, в золотых подвесках, в венке из первых луговых цветов. Она тоже будет сопровождать Игоря в вечность, говорит Свенельд. Огромный костер поглотил ладью. Нестерпимый жар отогнал толпу от места погребения князя. Огромные обугленные бревна взлетают как тростинки над морем огня и, ударяясь о землю, рассыпаются кучами багряных углей. Когда в небе над костром мелькнула черная птица, кто-то сказал позади Святослава: во-он, полетела в рай душа нашего князя…
Похороны знатного руса.
По мотивам рассказа Ибн Фадлана о встрече с русами в 921 году. (Г. Семирадский)
У подножья свеженасыпанного кургана на расстеленных коврах сидят вкруговую волхвы, родня князя, самые близкие его сотоварищи. Дальше на травянистом лугу расположились тысячи людей. Передают из рук в руки турьи рога, окованные серебром. Когда сосуд с хмельным медом снова доходит до Святослава, мальчик отрицательно трясет головой, и главный волхв легким кивком утихомиривает назойливого усача, который сует рог юному князю. Взяв тяжелый поминальный кубок, жрец медленно отпивает из него, а остатки выливает на желто-бурую глину у основания кургана. «Смотри!» – говорит он, протягивая рог Святославу. Его темный старческий палец медленно скользит вдоль чеканки, покрывающей край. – «Здесь рассказано о том, что станет с каждым из нас, когда мы переселимся в иной мир. Как пробивается трава из-под снега, так и человек после короткого сна пробудится для нового бытия. Жизнь то замирает, то возрождается». Святослав внимательно следит за объяснениями волхва, эти странные цветы на серебре, оказывается, обозначают времена года, мужское и женское начала, от которых берет исток все под небом, а вот этот пронзенный стрелой человечек – властитель подземного мира, который пытался похитить богиню плодородия, а эти свившиеся в клубок волки знаменуют вечную борьбу между солнцем и тьмой. «Жизнь – это война?» – спрашивает мальчик, указав на грызущихся зверей. В тот же момент могучие руки Свенельда подхватывают его. «Вы слышали?! – с восторгом восклицает воин. – Князь молвил великое слово! Жизнь – это война!» Участники трапезы вскочили на ноги и громовым эхом отозвались: «Жизнь – война!» «Ты будешь настоящим князем», – жарко дыхнув в лицо Святослава, сказал Свенельд…
Вот и настал тот день, о котором мечталось – Святослав едет зимним Днепром на север. Нестерпимо блестит снег под февральским солнцем. Под медвежьей полостью тепло в возке, только щеки и нос пощипывает легкий морозец. Рядом с мальчиком только старый волхв, мать осталась в Киеве, теперь она сама княжит, как с едва скрытой неприязнью говорит Свенельд. А вот и он – несется навстречу на сером в яблоках коне. То и дело он отрывается вперед, чтобы посмотреть, не грозит ли что князю.
– Боюсь, как бы смерды не придумали какую-нибудь каверзу. Недавно здесь дружина в полюдье шла…
Этот ежезимний объезд земель для сбора дани в княжескую казну не раз вызывал бунты и разбои. Так и отец Святослава Игорь, взяв дань с древлян и решив, что не добрал, пришел вдругорядь под их город Искоростень. Там и нашел он свой конец – подвергли его восставшие мучительной казни: к двум согнутым березам привязали…
– Ежели пошалила где дружина, – объясняет Свенельд, – людишки на всяком княжьем человеке обиду выместить ищут.
– Так зачем же они своих гнетут? – спрашивает Святослав. – Неужто нельзя добычу в иных краях взять?
– Толково, – хвалит Свенельд. – Мечом все добудешь. Да только не всегда боги удачу дают в чужой земле, там тоже охочи за счет других поживиться…
