Святослав - [98]

После захвата ромеями Преслава и «присоединения» к армии победителей Бориса II отношение болгар к русам резко изменилось. Недавно лояльные им «мисяне» начали изъявлять покорность своим новым хозяевам. Впрочем, внешне это выглядело как проявление преданности собственному монарху. Города на пути византийской армии открывали Цимисхию ворота. Так поступили Плиска (мощная крепость, старая болгарская столица), Диния и многие другие. Местные скотоводы и виноградари не проявляли никакой враждебности. Конечно, эксцессов избежать не удалось – какие-то поселения были отданы Цимисхием на разграбление своим воинам – надо же было их поощрить, несмотря даже на миролюбие болгар. Да и некоторые византийские военачальники, вроде того же Иоанна Куркуаса, не могли обойтись без мародерства.

Попадавшиеся по пути отряды русов – в основном это были собравшиеся вместе группы со своими предводителями, ранее по отдельности промышлявшие в Болгарии и не успевшие уйти к Святославу, – легко истреблялись воинами Цимисхия. Правда, однажды разведка ромеев обнаружила значительное скопление неприятеля численностью в несколько тысяч. (Скилица пишет о семи тысячах. Это вообще любимое число хронистов – столько же людей укрывалось, например, вместе со Сфенкелом в преславском дворце.) По приказу императора их атаковали, многие сразу были ранены и убиты. Остальные разбежались и попрятались по лесам. Если учесть, что их рассеяли всего 300 ромеев, становится ясно, что эти «пугливые» русы представляли собой толпу измученных беглецов, пробиравшихся в Доростол.

На подходе же к этому городу русы (судя по всему, немногочисленная группа) устроили засаду и напали на передовой отряд ромеев. Убив какое-то количество врагов, нападавшие укрылись в лесу. Взбешенный Цимисхий, увидев трупы своих людей, разбросанные вдоль дороги, приказал найти «партизан». Тщательно обыскав кусты, воины схватили нескольких человек, которых тут же изрубили мечами телохранители императора. Но за исключением этих «дорожных происшествий», продвижение византийской армии к Доростолу было благополучным – весь путь от Преслава до Доростола занял всего неделю. Можно сказать, что покорение Болгарии было осуществлено стремительно.

Во всей этой истории кажется непонятным поведение Святослава. До самого последнего момента он вел себя пассивно и дождался того, что ромеи сами пришли к нему. Эту странность историки объясняют каким-то мирным договором с ромеями, который заключили русы. Имея эту договоренность, князь якобы и не ждал нападения коварного Иоанна Цимисхия. Возникает вопрос: о каком договоре идет речь? С кем и когда его мог заключить Святослав? Маловероятно, чтобы это примирение произошло между ним и Цимисхием^{522}. Напротив, византийские источники сообщают о неудаче русско-византийских переговоров и о непрекращающихся нападениях русов на Фракию и Македонию. Так на что же могли рассчитывать русы, не закрепившись в горах и оставив открытым путь в Болгарию? И даже когда ромеи вломились в Преслав, это не понудило Святослава к активным действиям. Он как будто чего-то ждал, каждый раз с изумлением получая новые известия об успешном продвижении ромеев. Не только захват болгарской столицы, но даже то, что византийские корабли блокировали устье Дуная, не заставило его действовать. Не вывели его из загадочной «спячки» и беглецы – сначала Калокир, затем Сфенкел со своими обгоревшими дружинниками, а позднее те русы, которых болгары и ромеи погнали из ранее занятых ими городов и которые начали отовсюду стекаться к своему вождю. Зная о приближении Цимисхия, Святослав ничего не предпринял для того, чтобы подготовить Доростол к обороне – вскоре мы увидим, что в городе не было сделано достаточных запасов провианта. Все это весьма странно для обычно стремительного князя. Лишь только когда в самом Доростоле началось брожение болгар и возникла опасность измены, Святослав наконец «пробудился». Схватив около трехсот наиболее родовитых и влиятельных доростольских болгар, заподозренных в заговоре, князь приказал отрубить им головы. Многих болгар, вероятно менее виновных, заключили в оковы. Стабилизировав тем самым ситуацию в городе, Святослав выступил навстречу ромеям и разбил лагерь в полудне пути от Доростола^{523}. И вновь возникает вопрос: почему он не пошел дальше? Его как будто интересовал только этот город, за которым лежала область, зажатая между Дунаем и Черным морем, – Добруджа. Это была та самая область, за пределы которой люди Святослава не выходили, пока был жив Никифор Фока, область, которая по договоренности с этим императором отходила русам. Святослав считал ее своей, закрепленной за ним не только русско-византийским, но и, вероятно, русско-болгарским договором. Да, в 970 году русы покинули Добруджу, а затем начали военные действия и вне Болгарии! Да, на требование Цимисхия покинуть болгарские земли они ответили отказом! Но во Фракии и Македонии действовал не сам Святослав, а некий разноэтничный сброд, представленный со стороны русов неуправляемой вольницей. Напомню, что русское войско, высадившееся в Добрудже летом 968 года, вовсе не было сковано жесткой дисциплиной. В него изначально влилось много вполне самостоятельных, разноэтничных отрядов, возглавляемых своими князьями, воеводами и чаще всего абсолютно неконтролируемыми вожаками. Они, несомненно, признавали авторитет Святослава как верховного предводителя, в распоряжении которого к тому же был самый крупный отряд в русском воинстве. Но пребывание в течение нескольких лет в Болгарии ослабило эту связь, и многие предводители действовали сами по себе. Таким и был, наверное, вышеупомянутый Сфенкел, занимавший Преслав. Но сам-то Святослав, разорвав переговоры с Цимисхием, сидел в Добрудже и мог предполагать, что эта область, владение которой за ним давно закреплено, останется у него, даже если вся Болгария будет занята ромеями. Возможно, таким и был изначальный план Никифора Фоки. Горные проходы находились далеко от Доростола, и до них не было никакого дела ни Святославу, ни русским искателям приключений, постепенно разошедшимся по Восточной Болгарии, ни Сфенкелу, ни тем более Борису II, который с некоторого времени вообще оставался ко всему равнодушен. Надеясь на договоренности, достигнутые во время переговоров с послом Никифора Фоки Калокиром, Святослав только удивлялся успехам ромеев. Кстати, в нерушимость этого договора верил и сам Калокир. Недаром после появления византийской армии близ Преслава мятежный посол перебрался в Доростол, считая, что здесь он будет в безопасности. Договор с Никифором и «парализовал» Святослава на начальном этапе войны. Только когда стало ясно, что в Добрудже его тоже не оставят в покое, князь начал действовать.