Святослав - [8]
Этот завет княгиня Ольга спустя много лет передаст своему сыну Святославу, и тот сам будет удивлять и побеждать врагов…
Вопреки ожиданиям осень прошла спокойно. Не ратными были соседи с закатной стороны, венгры и поляки. Херсонский стратиг не послал воинские триеры в устье Днепра. Печенеги, как всегда осенью, откочевали к морю, на теплые пастбища. И княгиня Ольга велела распустить воев из Вышгорода и Витичева. Бояре начали готовить дружину для зимнего полюдья. Нарушенная неудачным морским походом жизнь возвращалась на круги своя.
Кружным путем по Дону, Северскому Донцу и Сейму возвратился князь Игорь. Невеселым было его возвращение. Немногие дружинники и вои уцелели, и великий плач стоял тогда в Киеве и в иных градах русских. Почестный пир возвратившегося князя больше походил на тризну. Игорь сидел тихий, сумрачный, постаревший. Густо серебрилась в бороде свежая седина, а волосы на голове стали совсем белыми. Старик стариком, даже багряный княжеский плащ его не красил. Сразу после пира князь уехал в Вышгород, к Ольге.
Надломленный поражением, он искал женской ласки и сочувствия. Искал и нашел так необходимое ему в тяжкую пору человеческое тепло. Ольга приняла его в свое растопленное жалостью, еще не изведавшее подлинной любви сердце. Неистребимо женское начало даже в повелительнице, поднимается оно над прошлыми обидами и даже над рассудком. Первой весной стала для Ольги та хмурая вышгородская осень.
И как плод запоздалой неистовой любви, на макушке следующего, 942 лета, в щедрый на солнце и грозы июль, месяц-сенозорник, месяц-страдник, родился княжич Святослав. С этого лета начал отсчитывать дни своей короткой, но яркой жизни великий воитель земли Русской, князь-витязь.
Глава 7
Годы младенчества Святослава проходили для князя Игоря и Ольги в неустанных трудах и заботах. После неудачного царьградского похода разладились привычные отношения с Византией. Русские купцы терпели там всяческие притеснения и обиды, горько жаловались на греков, и мало находилось желающих снова ехать в Царьград. На княжеском дворе и в селах копились нераспроданные запасы меда, воска, мехов и других товаров, которые раньше без промедления поглощал ненасытный царьградский рынок.
Херсонский стратиг подзуживал против Киева печенежских князей, и те чаще стали нападать на пограничные земли. Конные дружины отгоняли печенегов, но те появлялись снова, и набегам их не видно было конца. Каждому было ясно, что беда идет от греков, что печенежские сабли куплены на византийское золото. Выход был единственный: еще раз воевать Царьград…
Перед зимним полюдьем князь Игорь сказал:
– Буду собирать меньше дани, чем в прошлые годы, но накажу старейшинам готовить воев к походу, нового царьградского похода не избежать!
И Ольга согласилась с мужем: не о честолюбии и не о мести шла речь, но о благоденствии Руси. Сошлись воедино мысли Игоря и Ольги, и наступило счастливое время совместных трудов.
Воеводу Свенельда отправили к варяжским ярлам нанимать дружину. На сани погрузили меха, драгоценности, цветастые заморские ткани, дорогое оружие – Ольга не жалела добра. С варягами следовало быть щедрыми. Только щедрость обеспечивала верность этих жадных домогателей чужого богатства.
Свенельд возвратился с клятвенными заверениями варяжских ярлов и самого конунга Хельгу явиться с войском по первому зову князя Игоря.
О готовности прислать воев – всех, кого удастся собрать, – заверили старейшины полян, словен, кривичей, тиверцев. Другие племена тоже выделили военные отряды. Много больше, чем в прошлые годы, было построено больших ладей.
Послы князя Игоря отправились к печенегам, чтобы подарками и посулами склонить вождей на совместный поход против Византийской империи. Многие печенежские вожди приняли послов князя Игоря, взяли предложенное серебро и меха, сами отослали в Киев знатных заложников как обеспечение верности князю руссов. Кочевья в степях между Днепром и Дунаем начали готовиться к войне с греками. Гонцы князя Игоря безбоязненно ездили по Дикому Полю – всюду их привечали как друзей и союзников. Трудно переоценить важность даже временного союза с печенегами: они восполняли недостаток в коннице, который так беспокоил князя Игоря. А в дальнем походе конница незаменима…
Весной 943 года огромное войско выступило в поход. Дружина князя Игоря и часть войска спустились в ладьях по Днепру, а остальные вои пошли к Дунаю через степи. По пути к ним присоединялись орды печенегов.
Снова херсонский стратиг погнал в Константинополь свою быстроходную тахидрому с тревожной вестью: "Идут руссы, без числа кораблей их, покрыли море корабли!" Гонцы дунайских боляр дополняли: "И сушей идут руссы, наняли с собой печенегов, нет им числа!"
Рати князя Игоря дошли только до устья Дуная. Император Роман дрогнул перед неисчислимым множеством варваров, прислал вельмож к князю Игорю с мирными предложениями: "Не ходи, но возьми дань, которую брал князь Олег, и прибавлю я еще к той дани!" Одновременно другие византийские послы поехали к печенежским вождям, повезли паволоки, золото и арабских скакунов, и тоже предложили мир.
В новом романе известного писателя-историка Вадима Каргалова рассказывается о жизни и деятельности Юрия Владимировича Долгорукого: мужа и отца, воина и полководца, дипломата и политика.
О жизни и деятельности младшего сына великого князя Александра Невского, родоначальника московских князей и царя Даниила Александровича (1261–1303) рассказывают романы современных писателей-историков Вадима Каргалова и Бориса Тумасова.
В ЖЗЛ уже вышли книги о выдающихся полководцах прошлого — Дмитрии Донском, Александре Невском, Александре Суворове, Михаиле Кутузове. Сборник «Полководцы Древней Руси» продолжает биографическую летопись ратной славы нашей Родины, обращаясь к эпохе становления и расцвета Киевской Руси в X — начале XII века к победам Святослава и Владимира Мономаха.
О выдающихся русских полководцах и военачальниках XVII века, об их подвигах во славу Отечества рассказывается в этой книге, основанной на документальных материалах, дошедших до наших дней.Для массового читателя.
В книгу входят исторические повести, посвященные героическим страницам отечественной истории начиная от подвигов князя Святослава и его верных дружинников до кануна Куликовской битвы.
В популярном военно-историческом очерке рассказывается о победе русского войска под предводительством Дмитрия Донского над ордами хана Мамая в Куликовской битве 1380 года, положившей начало освобождению Руси от монголо-татарского ига. (Так выглядело представление о Куликовской битве сорок лет назад)
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.