Святополк Окаянный - [41]

По ходу рассуждений Ратши по спине Векши, от догадки, что он зря пришел в город, прополз холод. Судя по тому, что он сегодня видел, в город стекалось множество жителей из ближайших деревень. И так как урожай пришлось бросить на поле неубранным, то у них почти ничего не было: ни зерна, ни мяса. А городских запасов надолго этим людям не хватит. Много людей в городе, с одной стороны, хорошо — город есть кому защищать, печенеги не смогут взять его набегом. Разумеется, кочевники не любят долго стоять на месте, — коням и скоту, который кочевники гоняют с собой, нужен корм. Но вокруг города осталось много неубранных полей, поэтому печенеги могут встать вокруг города длительной осадой. Так что Микула был прав, — набег лучше было переждать в лесу.

Сейчас Векша отдал бы полжизни за то, чтобы вернуться на полдня назад. Но уходить из города было уже поздно, по пути легко нарваться на отряды печенегов.

В голове Векши появилась тоскливая мысль, что он попался в ловушку, из которой не было выхода. Его лицо посерело.

Очевидно, такая же догадка пришла в голову и другим мужикам, так как они вдруг дружно замолчали, и их лица сделались задумчивые, а глаза опустели, точно у животных на бойне.

Тем временем Ратша перешел к изложению планов, с помощью которых, если бы князь прислушался к ним, то он легко бы победил печенегов. Планы были невероятны и глупы, очевидно Ратша рассчитывал, что мужики из глухомани этого не поймут.

Наконец, Векша не выдержал, зло оборвал его:

— Слушай, Ратша, если ты такой умный, то отчего же ты не воевода?

Ратша не обиделся и сквозь громкий смех проговорил:

— Потому и не воевода, что чересчур умный. Впрочем...

Он махнул рукой:

— Вижу, вы смурные сидите, хотел развеселить вас. Но, кажется, не удалось...

Затем Ратша нехотя поднялся:

— Посидел для приличия около костра и будя. Пора мне на свой пост.

Векше больше не хотелось сидеть у костра, и он ушел к своей телеге. На телеге дети, как котята рядом с кошкой, сгрудились одной кучей рядом с Марфой. Тут невозможно было понять, где чьи ноги и руки. Векша ущипнул сбоку клок соломы и бросил его под телегу. Он думал, что все спят, но как только он лег, послышался тихий шепот Марфы, по виду мужа догадавшейся, что что-то случилось неприятное. Она спросила, скоро ли придет помощь.

Векша промолчал. Он вспомнил, что в прошлый раз во время сидения в осаде именно здесь, в Белгороде, погибли почти все его дети. Марфа тогда очень переживала, билась, как раненая птица. Нескоро она отошла от тех потерь. Векша с трудом ее выходил. И теперь Векша боялся, что если скажет Марфе правду о том, что их впереди ожидает, то она этого может и не пережить.

Но Марфа уже догадалась, о чем не хотел говорить муж. Она тяжело вздохнула — это был последний вздох умирающего — и затихла. Векша испугался, не случилось ли что с Марфой, он приподнялся, заглянул в телегу и встретился с глазами, полными безнадежной тоски.

Раньше Марфа была крепкой женщиной, уверенной в себе и помыкала своим мужем. Векша ругался, и даже иногда пытался ее колотить, в результате чего часто сам был бит.

Но сейчас Марфа казалась маленьким обиженным ребенком. Глядя на нее, Векша почувствовал, что он что-то должен сделать, чтобы восстановить в ней былую уверенность. Но он не знал слов, которыми мог бы ее приободрить. Единственное, что он смог, протянуть руку и провести шершавой от мозолей ладонью по ее волосам, гладким и скользким.

— Переживем как-нибудь, — пробормотал он и упал под телегу. Еще долго он чувствовал в горле застывший горький клубок.

Утром он проснулся еще до того, как порозовели облака в небе. Боясь разговора с Марфой, он торопливо поднялся на стену и долго всматривался в темноту.

Однако в темноте ничего не было видно. Подошедший Ратша с накинутым на плечи овчинным тулупом, позевывая, проговорил:

— Внизу ночью было тихо.

Так вместе, тихо переговариваясь, они простояли еще некоторое время. Но вот солнце показало верхний багровый край над горизонтом, и первые его лучи осветили сначала стены, а затем и местность за стеной.

За стеной творилось что-то странное, казалось, что все залила вышедшая из берегов вода.

Ратша махнул рукой. Туман. Сейчас ночи холодные и по утрам садится туман. Вот солнце встанет, и туман рассеется.

— Тихо, — настороженно проговорил Векша. В его голове мелькнула безнадежная мысль, что вдруг печенеги передумают идти этими местами, а как-либо обойдут этот несчастный городок и сразу направятся на Киев. И тогда Векша смог бы уйти в свою деревню. При этом Векша пообещал себе, что если он выживет и вернется домой, то в следующий раз в город ни за что не пойдет. Лучше он спрячет семью в лесу. Он знает в лесу такие глухие места, где нога человека никогда не ступала.

Векша приложил руку к уху. Ратша также замер, прислушиваясь. Так они стояли несколько минут. Наконец, Векша проговорил дрожащим голосом:

— Чудится мне, что из поля доносится конское ржание и скрип телег.

Ратша сдвинул шлем на затылок и также приставил руку к уху. Поводив, как кот, прислушивающийся к шороху мыши, ушами в стороны, Ратша водрузил шлем на место и безапелляционно заявил: